Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Я решил доказать многим и в первую очередь самому себе, что достоин большего. Стал просить мать отправить меня учиться в Баку. Денег у бедной женщины не было. Единственное, что она могла сделать, это взять ссуду под большие проценты у ростовщика. Так у меня в кармане появилось пятьсот рублей и билет на автобус. Одели меня по-барски: вышитая рубашка, снятая со старшего брата, правда, вся вышивка утонула где-то в штанах; серые брюки; туфли. Отец сколотил мне деревянный чемоданчик, в который мать с любовью положила домашних лавашей и сыра. В дорогу я отправился с двоюродным братом Иваном. Его я уговорил поступать со мной в Бакинский политехнический институт.

Баку встретил нас ярким солнцем и шумными улицами. Здание института привело в трепет. Вроде всего пять этажей, но огромные колонны на входе, высоченные потолки, пальмы, широкие лестницы производили величественное впечатление. Мы с братом стали сомневаться: не высоко ли замахнулись. Но, несмотря на сомнения, протянули свои документы в окно приемной комиссии. Вслед за моей рукой окошко по приему документов захлопнулось, была вывешена табличка «Прием окончен». С этого момента для меня наступили тяжелые будни, полные опасностей и проблем. Я это почувствовал уже через час.

В общежитии отказали наотрез. Единственным местом, где можно было остаться, был дом колхозника. Скажу вам, удовольствие не из дешевых. Пятьдесят рублей за ночь. За двоих с нас взяли сто рублей и провели в комнату, а вернее, в огромный барак, заставленный кроватями в ряд. Не успел я склонить голову, как услышал свою фамилию и имя: «Данилов Геннадий!» Я испытал шок. Как? Откуда меня знают? Мужчина потребовал, чтобы я прошел вслед за ним. Думаю, вы понимаете, в какое время я жил. В свои двадцать я уже пережил пять лет ссылки. Ноги были ватными, я еле дошел до маленькой комнаты, в которую меня буквально впихнули и захлопнули дверь. За письменным столом сидел огромный обрюзглый мужчина. На его столе не было ничего, кроме зловещей настольной лампы.

– Подойди ближе, – протянул он своим просаленным ртом, по которому стекал жир от голубцов.

Этот рот я запомнил на всю жизнь!

– Раздевайся! Рубашку давай!

Он ловко вытащил длинную палочку и подхватил ею мою рубашку и поднес к лампе. Мужчина внимательно осмотрел ее на свету. И все той же палкой откинул ее в мою сторону.

– Свободен, – буркнул он.

Я схватил рубаху и выбежал из душной комнаты. Только спустя несколько месяцев я понял действия этого толстяка: он проверял одежду на вшей. То, что меня звали по имени, тоже не было удивительным: как и в любом гостином доме, в доме колхозников посетителей принимали по документам.

Утром, выспавшись, мы с братом твердо решили забрать свои документы из института. Мы прекрасно понимали, что этот город нам не по карману. Такими темпами, по сто рублей за ночевку, мы не доживем даже до первого назначенного экзамена и при этом останемся без денег на обратную дорогу. Но не тут-то было. Возвращать документы нам не спешили. Их уже передали дальше. И забрать их оказалось большей проблемой, чем сдать. Я сидел в коридоре просто убитый горем. Как такой человек, как я, из бедной крестьянской семьи, может прожить в Баку?

Я потерял последнюю надежду и обратился к Богу. К кому еще? На что и на кого я мог рассчитывать в этом чужом городе? Не успел я подумать, как почувствовал холодную руку на своем плече.

– Ты откуда здесь? – удивился, увидев меня, знакомый парень из нашего села.

– Мы поступать приехали на строительный факультет.

– Во, молодцы.

– Да какие мы молодцы! Жить-то негде! В общежитии ремонт. Помоги забрать документы, а то нам не отдают.

– Вы с ума сошли? Сейчас разберемся. Пошли к коменданту. Я с ним поговорю. Конечно, вы с улицы – кто с вами говорить станет!

Через час у нас с братом были две кровати в общежитии всего за 40 рублей в месяц.

Комендант пустил нас в ремонтируемое помещение. В нем стояли две кровати, на грубых железных сетках которых мы спали без матрасов. Единственное, что я мог, – положить под голову, вместо подушки, свою руку, а укрыться, вместо одеяла, фланелевой кофточкой. Но это переселение было огромным счастьем, которое, к сожалению, длилось не долго. Через две недели комендант нас попросил на выход – ремонт дошел до нашей комнаты. Конечно, переплаченных денег за оставшуюся часть месяца нам никто не вернул. Но за это время были сданы первые три экзамена. Оставался последний – устный, по математике. Опять земля уходила из-под ног. Два дня с братом мы спали, прячась в кустах, метрах в двухстах от института. Понимаете, конечно, в каком виде я попал на завершающий экзамен. Сон на траве не украсил мою белую рубашку.

Хочу отметить, что раньше институты работали до поздней ночи. Потому что большинство студентов днем работало, а ночью училось. Так что экзамен, назначенный в десять утра, начался лишь в десять вечера. Все это время абитуриенты со своими родителями провели у дверей, возле которых не было ни лавочек, ни стульчиков. Поэтому к началу экзамена все были измотаны, обессилены и злы. За десять часов ожидания мы успели познакомиться с ребятами и некоторыми родителями.

Я попал в аудиторию только в двенадцать часов ночи. В ней было развешено шесть досок. Мы подходили, брали билет и отходили, каждый к своей доске решать задания. Свой билет я решил очень быстро – хватило десяти минут. Но вот парень, стоявший рядом, сделал ошибку в самом начале первого примера и впал в ступор. Я в уголочке своей доски написал ему решение примера, а дальше он справился сам. Бдительный преподаватель заметил мою подсказку и окликнул меня по фамилии.

– Что, самый умный?

Я молчал в ответ. На минуту мне показалось, что я потерял сознание. «Откуда он меня знает?» – мелькнуло в моей умной, но наивной голове. Не знаю, как я удержался на ногах, но то, что я был в отключке, было фактом.

– Так! – услышал я сквозь обморок. – Подойди к первой доске и проверь. Все ли правильно девушка решила?

Я подошел и исправил мелкую ошибку.

– К следующей доске, – не смягчая голос, скомандовал преподаватель. Казалось, что мои действия и знания еще больше разозлили его.

Я подошел ко второй, к третьей. И так – доску за доской – я проверил все работы.

Преподаватель подозвал меня, и вместо слова «молодец», которое я так надеялся услышать, в аудитории прозвучало грозное «удовлетворительно».

Он протянул мне документ, и я, убитый горем, выплыл из кабинета. Слезы застилали мои глаза. Тройка по экзамену означала стопроцентный провал поступления. В дверях меня ждала оставшаяся толпа.

– Ну что? – протянула одна из мамаш. – Что?

– Удовлетворительно. Представляете, а я ведь все, все решил!