Маргарита Петрюкова - Тайная жизнь Дилана Бладлесса

Я посмотрел на своих музыкантов. Казалось, они не замечали происходящего в фан-зоне. Или делали вид, что не замечали. Как только я закончил петь, то сразу ушел со сцены, оставив их доигрывать последние аккорды в одиночестве. Я прямо физически ощущал их осуждающие взгляды, но мне было все равно.

Менеджер подал мне полотенце, я механически провел им по лицу и бросил на землю. Тут же подбежал кто-то из работников сцены и забрал его. Как же меня тошнит от мелочности этих людей.

Я прохожу в трейлер, который служит мне гримёркой фронтмена, падаю на диван и закрываю глаза. Перед взглядом, устремленным в закрытые веки, всё ещё мелькают зелёные круги, остаточное явление после светящих в лицо ярких прожекторов. В ушах шумит, но я отчетливо слышу приближающиеся шаги. Дверь открывается, и голос Майка вопрошает:

– Какого чёрта это было, Дил?

– Ты видел драку в фан-зоне? – устало поднимаю веки.

– Видел, – кивает гитарист.

– И стоял на сцене так, словно ничего не происходит?

– Ты тоже!

– По-твоему, я должен был посеять панику среди зрителей?

– Попросил бы их остановиться, ты же фронтмен, – последнее слово из его уст прозвучало прямо-таки оскорбительно. – Вместо этого ты свалил. Оставил нас стоять там, как идиотов. Позволь напомнить, что кроме этой кучки отморозков, на тебя смотрела толпа в несколько тысяч человек. И ты вот так вот свалил!

– Мне было нехорошо.

– Последнее время тебе всегда нехорошо, – говорит Майк, и я замечаю в его взгляде что-то, чего не видел раньше.

Отворачиваюсь, вздыхаю:

– Ты не понимаешь.

– Ну конечно, куда мне, – сарказм гитариста мне неприятен.

– Что за шум, а драки нет? – влетает Джей. – Дил, ты чего ретировался так быстро?

– Разве этого мы хотели?

Ударник смотрит на меня, потом на Майка, который всем своим видом говорит: «Эта песня хороша, начинай сначала». Никогда не думал, что Майк может быть таким злым. Майк, которого я знаю с детства, у которого большие, как у героев аниме, карие глаза. Который и мухи не обидит. Мой Майк. Сейчас стоит и ранит меня в самое сердце.

– Чего хотели, Дил? – наклоняется ко мне Джей.

– Когда собирали группу, разве мы хотели видеть мордобой в зале? Этому учат наши песни? Лица бить друг другу? Ненавидеть? Если это так, то я не хочу продолжать.

– Дил, – только и говорит ударник.

– Брось, – с напускным равнодушием отмахивается Майк. – Ну подрались парни, с кем не бывает.

– Думаешь, я из-за одного этого случая распереживался? Первая драка, по-твоему? Первый случай свинского отношения людей друг к другу? Предательства? Отнюдь! Я вижу это все на каждом шагу! И мне больно от того, что наши поклонники не прислушиваются к посланию, которое несет наша музыка!

Тот закатывает глаза. Входит Дуглас, наш менеджер:

– Ребята, машину подадут в одиннадцать тридцать.

Киваем. Дуглас выходит. Майк семенит за ним.

Вот от таких моментов хочется отрешиться. Но даже наркотики не могут ослабить боль от того, что наши поклонники не хотят быть человечными, а моя группа отказывается меня услышать.

Автобус медленно катит между городами, за окном типичная унылая американская прерия. Майк спит, Лейтон и Джей ушли в Интернет, Энди смотрит в окно, изредка отвлекаясь на телефон, у меня на коленях книга, которую подарил мне один из фанатов. Мне нравится, я уже поблагодарил его за подарок в твиттере.

Если кратко, книга о том, как американская звезда модельного бизнеса отправляется в Европу, где встречает одного парня, бывшую модель, который ныне является членом террористической группировки. Он вербует главного героя к себе, и вместе они пытают людей в подвале своего шикарного дома и подкладывают бомбы в многолюдных местах. И он говорит ему, что не стоит бояться быть пойманными, ведь никто никогда не заподозрит знаменитость.

Вот оно как. Никто никогда не заподозрит знаменитость.

– Дил, ты готов к интервью? – спрашивает Дуглас.

– Какому интервью?

– У тебя сегодня интервью по поводу выхода концертного DVD.

– Ну, ты ведь знаешь, я принимаю клонопин, а он вызывает кратковременные провалы в памяти, – пытаюсь пошутить я, цитируя героя этой самой книги.

– Ты уж разберись со своей памятью и, ради всего святого, подготовься к интервью, – ворчит менеджер.

На остановке между городами к нам присоединяется девушка, местный организатор, представляется, приветствует музыкантов, смотрит на Дугласа.

– Дуг, менеджер, – протягивает он руку, косится на меня и прибавляет. – Но иногда исполняю роль няньки.

Девушка садится, вынимает из сумки какие-то бумаги, распечатанные на черновиках, изучает их. Я возвращаюсь к чтению.

Очень хорошо помню наше первое шоу. Мы играли в каком-то маленьком клубе, на концерте-сборной солянке, где, кроме нас, выступали ещё несколько групп перед аудиторией в тридцать человек.

Наблюдая, как публика без энтузиазма принимает другие коллективы, я очень волновался, но вида не подавал. Сложно играть без поддержки зрителей, хотя сравнивать было не с чем.

Мы не пили перед выходом на сцену, боясь облажаться. И с тех пор это стало доброй традицией – ни капли, пока не выполним свою работу на отлично.

Наш кейтеринг-райдер включает в себя много наименований спиртного, но до выступления мы к ним не прикасаемся. Джей обычно берет с собой на сцену пару бутылок пива, и это его потолок. Остальное мы употребляем после.

Однажды мы играли с нашими хорошими друзьями, канадской группой, с музыкантами которой познакомились на одном из фестивалей. Они пили как в России. Мы во все глаза смотрели, как эти ребята вливают в себя водку стакан за стаканом, а потом запивают это виски с колой.

– Как вы собираетесь играть в таком состоянии? – не выдержал я.

– С закрытыми глазами! – ответил их гитарист, опустошил очередной стакан и с расстояния в несколько метров отправил его чётко в мусорный бак.

– Что такое, Дил? – поинтересовался их вокалист, перехватив мой поражённый взгляд. – Удивляешься, как он попал? Я говорю тебе, выпей с нами, и ты станешь видеть яснее.

Тут он споткнулся о лежавший на полу шнур и, чтобы удержаться на ногах, вынужден был схватиться за моё плечо.

Я до сих пор не могу объяснить, что именно почувствовал в тот момент. Больше всего это было похоже на жалость, граничащую с отвращением. Но почему? С каких пор я стал таким пуританином?

– По стаканчику, Дил? – его лицо было в нескольких сантиметрах от моего, глаза блестели.

– Нет, Бен, спасибо, – я постарался помочь ему принять вертикальное положение, борясь со странными мыслями, внезапно посетившими меня. – После шоу.

Они отправились на сцену, и я вышел посмотреть, как они отыграют свой сет в таком состоянии.