Денис Старостин - Встретимся в темноте

Темно-каштановые волосы Лизы, пусть и грязные, никуда не делись. В тринадцать лет ее сестра лишилась половины волос после чудовищного кошмара, который не давал девочке проснуться почти сутки. Ане пришлось побриться и с тех пор она не давала отрасти волосам. Когда-нибудь они расскажут и эту историю, но сейчас уже поздно.

На кухне отец заваривал кофе и напевал что-то себе под нос.

Коленки ее слегка пухлых ног выглядывали из воды, окруженные островками плавающей пены. Справа от ванны на стуле расположилась бутылка белого вина. Пока матери не было дома, она позволила себе алкоголь. Вода журчала, наполняя ванну. Длинные русые волосы, намокнув, облепили плечи Тани. Кончики их плавали в воде. Она расслабилась, закрыла глаза и откинула голову на край ванны. Лицо намазано маской от прыщей, полбутылки вина выпито. Она размышляла о школе и об этой мерзкой Скопинцевой, что заставила ее глотать слезы перед классом. Ничего, эта сучка еще попляшет! Никто не может безнаказанно подставлять Татьяну Морозову. Даже такая стерва, как Скопинцева.

Их конфликт давно прошел стадию роста, и теперь это взаимная всепоглощающая ненависть. Все началось с бывшего парня Саши Скопинцевой, который понравился Тане. И они почти договорились о свидании, как вдруг вмешалась Саша и отбила парня себе обратно. Потом одно за другое, и вот уже мокрая грязная тряпка для доски летит в голову Тане под крик: «Получай, тварь!».

Кулак девушки сжался, и она ударила им по воде, залив ею пол. Что Скопинцева о себе возомнила? Что она лучше всех? Что ей можно плевать на чувства других людей?

– Какая холодная! – вздрогнув, произнесла Таня и открыла глаза.

Но из крана вода больше не лилась. Она кончилась так внезапно, что Таня даже и не заметила. Ни капли. Между тем, вода в ванной стремительно остывала, вопреки законам физики.

– Что происходит?

Спустя пару секунд вода остыла окончательно, и Таня покрылась гусиной кожей. Попыталась сесть, но не смогла. Что-то удерживало ее под водой. Девочка уперлась ногами, но они внезапно не нашли опору, и Таня провалилась в ванну по горло. Или это уже не было ванной?

Девочка уцепилась руками за ее края и попыталась подтянуться. Ей удалось поднять одну ногу и положить на бортик ванной, но поднять вторую у нее не хватало сил. Руки скользили. Внезапно что-то схватило ее за пятку и резко дернуло вниз. Таня закричала, но крик захлебнулся в мыльной воде. Девочка вновь показалась над водой и правой рукой схватилась за стул возле ванной. Однако он покосился в ее сторону, бутылка с вином опрокинулась и нырнула в ванну. Что-то жутко холодное хватало ее ноги, все выше и выше, добралось до ребер и опутало грудь, нестерпимо больно стискивая в жутких объятиях. Таня продолжала кричать, но ее голос постепенно затихал. В конце концов она захрипела, намыленная рука соскользнула, и нечто утащило ее вниз. На воде некоторое время расходились круги, а потом у ванны появилось дно. Девушки внутри больше не было.

* **

– Осторожно, ты мне брюки оттопчешь! – Лиза закричала Ане, чтобы она не вертелась перед зеркалом, пока та надевает свой новый костюм. Спасибо матери Антоши, что неплохо заплатила отцу. Обычно девочки не приводят детей с того света и платить им, по большому счету, не за что. Но тогда случай был особый. Хотя Аня все высказала сестре по поводу ее промашки: нельзя было выпускать проход из поля зрения.

Аня вертится возле зеркала, разглядывая новую юбку. Естественно, черного цвета. Пристрастие Ани к черному цвету уже не волнует родственников так сильно, как когда ей было восемь. Согласитесь, готика немногим к лицу, но когда у тебя такая бледная кожа и ты носишь длинные черные волосы, то темный макияж и покрашенные черным лаком ногти лишь подчеркивают образ, устаревший лет десять назад.

– Девочки, я вас уже десять минут жду! – отец раздраженно закричал из коридора. – Поторапливайтесь!

– Это все Аня, – наябедничала Лиза. – Не дает к зеркалу подойти.

Сестра пнула ее по голени и вышла из комнаты. Лиза разгладила руками пиджак на своей далеко не осиной талии, поправила прическу и удовлетворенно хмыкнула. Выглядит неплохо, даже лишние килограммы придают ей в этом костюме некую весомость.

Папа потащил их на очередную премьеру в театр. Из всех видов развлечений, вторым после алкоголя у него шел именно он. Несмотря на то, что мама, как он говорил, ненавидела театр и смотрела исключительно кино, отец каждые две недели брал дочерей на сомнительные постановки. В этот раз в театре была премьера главного режиссера захолустного города Зареченска Петра Бобровского «Институт тщеславия». Папа неплохо знал режиссера, поэтому, как только они зашли в фойе, тут же бросил семью и отправился за кулисы. Девушки стали осматриваться в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, что поможет скоротать пятнадцать минут до начала пьесы.

«Кого-нибудь» сидел на диванчике в буфете театра и жевал бутерброд. Паша Бобровский, сын режиссера Бобровского и по совместительству одноклассник Комор-старшей. Лиза с размаху села напротив него, так, что он подавился и в изумлении вытащил из ушей наушники. Аня встала рядом.

– Уши не затыкай, пропустишь премьеру года.

– Не поверишь, я видел ее уже четыре раза, – Паша проглотил остатки бутерброда, скрывшегося за его пухлыми щеками. – Пришлось сидеть на всех последних репетициях. Отцу важно мое мнение.

– У тебя по литературе тройка в прошлой четверти была, – усмехнулась Лиза. – Куда тебе пьесы оценивать.

Паша пожал плечами.

– Я оцениваю их не как художественный критик, а как сын, который пойдет по стопам отца.

– Еще пару лет, и он возьмет тебя младшим осветителем, – продолжала издеваться Лиза. Аня слегка сжала пальцы на ее плече.

– Как дела, Аня? – перевел тему разнервничавшийся Паша.

– Все по-старому, – сестра склонила голову налево. – А твои?

– Думаю, куда поступать после школы. В нашем городе оставаться не резон.

– Конечно, месье Бобровский устремится в столицу, покорять тамошние театральные подмостки своим неповторимым обаянием местного Джоны Хилла, – подразнила его Лиза.

– Вообще-то, у него номинация на Оскар есть. И к тому же, я слышал второй звонок – пора занимать места.

По мнению Лизы, спектакль получился средним. За студенткой охотились трое похотливых молодых людей, одному из которых, если верить Бобровскому, севшему рядом с семейкой Комор, недавно стукнуло тридцать пять лет. Судя по тому, как смотрел на девушку Бобровский, он был безнадежно влюблен в актрису. Лиза поняла, почему он уже видел этот спектакль четыре раза и что советы отцу тут совершенно ни при чем.

Пожилой профессор археологии тоже испытывал к юной красавице чувства и по очереди похоронил двоих Ромео, попутно защищая докторскую диссертацию. На сцене закапывания студентов в сырую землю пригородного кладбища Аня, проведшая весь спектакль в наушниках, зааплодировала – это был единственный впечатливший ее момент сегодняшнего вечера. Паша неприязненно взглянул на нее, недовольный тем, что все сразу обратили на них внимание.