Игорь Горев - Дрёма. Роман

– Соня, хватит спать!

Дрёма проснулся. Сон, – облегчённо вздохнул он. – Надо же присниться такому!

– Не притворяйся – ты уже не спишь!

Он повернул голову и снова зажмурился – яркое солнце пробивалось сквозь узкую щёлочку между плотно задёрнутыми шторами. За полосой утреннего света стояла Надя и настойчиво будила его.

– Знаешь, такой странный сон приснился, – потягиваясь на постели, ответил он.

– Знаю, знаю. А ты знаешь, который час – десятый. Поднимайся, мойся, и будем завтракать. – Надя скрылась за дверью, оставляя его наедине с полосой яркого света.

Уставшие после весёлых игр, ребята вповалку растянулись на земле в тени деревьев. Громкие крики, только что оглашавшие местные полянки, сменились умиротворённой тишиной.

Дрёма лежал и смотрел на бегущие по небу облака. Так хочется знать: эти облака так же будут медленно парить над мамой; или всё, буквально всё изменилось – и облака, и люди, и, может быть, и я. Ну, облака и люди – не знаю. Но ведь я – прежний. – Дрёма оглядел полянку, на которой валялись вповалку уставшие товарищи по играм. – И дети, сними с них цепи, такие же, как и в том мире. Хотя, нет, – он посмотрел, как Андрей, лениво повернулся на другой бок. Он привычным движением сгрёб все свои Я и перенёс на новое место. — Я незаметно заставляют жить иначе. И если мне суждено жить здесь, то я тоже приноровлюсь и стану, не задумываясь тащить на себе всю эту Ячушь . – Последнее слово развеселило его, и он тихо, про себя, рассмеялся своей находчивости.

– Ты чему смеёшься? – шепнула Надя, расположившаяся рядом.

Так-так, – подумал Дрёма, – и за мной наблюдают. – И он повернул голову в сторону девочки.

– Да так, о своём, – ему не хотелось посвящать её в свои мысли, тем более что для неё они были бы оскорбительны…

Он совсем не похож на остальных ребят. Постоянно о чём-то думает. Хотелось бы знать о чём. «Наблюдатель» – резюмировала она, улыбнувшись своему сравнению, и сразу нахмурилась – это она улыбается ему, но у остальных несколько другое отношение…

Дети, не задумываясь, включают его в свои игры и развлечения. Включают с оговоркой – чужой . Это слово часто неосознанно вклинивалось в разговор, когда речь заходила о Дрёме. Вот почему Надя нахмурилась – ей хотелось, чтобы Дрёма забыл все свои невзгоды и стал одним из них. Она снова стала незаметно наблюдать за ним. А захочет ли он носить Ярод ? – думала она, глядя, как Дрёма долго не мог найти место для почти невесомого Ячу … Думая о счастье другого она обязательно оковывала его «цепями счастья».

* * *

Я становилось такой же необходимостью, как собственное имя. Имя мы получаем при рождении, очередное Я , так же вручалось в связи с тем или иным событием в жизни. По прохождении какой-то вехи, установленной кем-то когда-то у обочины жизни и с тех пор служащей путеводным знаком: столько прошёл, туда иди.

Дрёма недоумённо рассматривал новенькие, начищенные до блеска Яжив и Япри . Рядом стояла сияющая Надя и чем-то озабоченная мама Нади. Его живо поздравляли, жали руку неизвестные люди. Он несколько отстранённо кивал головой и снова взвешивал на руке увесистые «украшения».

– Вот теперь ты можешь считаться одним из нас – житель Прикованной !

Немой третьего уровня искренне и крепко пожал руку подростка.

– Рад, очень рад! Носи эти Я . Гордись ими и они, поверь мне, – немой третьего уровня наклонился к Дрёме, – сослужат тебе добрую службу. Я по себе знаю. – Немой выпрямился, – я, если хочешь знать, тоже чужой .

– Чужой?!

Дрёма недоверчиво оглядел видную фигуру немого третьего уровня. И чиновничий кафтан, и целый ворох всевозможных Я утверждали обратное.

– Не веришь! А ведь истинная правда. Приглядись. Ничего не замечаешь?

Дрёма стал бесстыдно рассматривать каждую черту на лице, не упускал из виду одежду. Ну, чуточку глаза раскосые, цвет кожи отдаёт желтизной, но всё остальное самое обыкновенное.

– Не ищи, не заметишь. – Немой третьего уровня хитро подмигнул Наде.

– Ну, цвет кожи, и глаза, глаза, простите, как у монгола.

– Цвет кожи? Глаза, как у монгола? – пришёл черёд удивляться чиновнику администрации, – не знаю кто такой «монгол», но вы, молодой человек, весьма зорьки. Хм, да, – немой , потёр рукой подбородок, – да только я просил внимательно разглядеть мои Я . Хм, глаза раскосые – я бы и не заметил.

И верно, Дрёма после некоторых усилий заметил, среди гирлянды Я , крохотный Ячу .

– Увидел. Да-да – Прикованная моя вторая родина. А родился я с «лисьим хвостом».

Заметив замешательство Дрёмы, Надя пришла на выручку:

– «Лисий хвост» это такое особенное плетение цепочек. Такие носят обычно на востоке.

– Молодец, – похвалил Надю немой третьего уровня и обратился к Дрёме. – Учись, схватывай всё на лету и тогда подножки, подставляемые нам судьбой, могут превратиться в трамплины. Со мной так и произошло. Оказавшись в Прикованной , я чувствовал себя раздетым, обделённым – ни одного Я . Ты можешь понять весь ужас моего состояния. Но я не отчаивался – учился, присматривался, приспосабливался, пробивался и вот, – чиновник гордо взвесил на руке все свои многочисленные Я , – хороша коллекция. Неправда ли? Чего и тебе желаю.

– Да уж, – Дрёма посмотрел вверх. Немой , почему-то, напомнил купца из учебника истории предлагающего драгоценные меха, только вместо мягких мехов с руки свисали цепи и цепочки, вызывая зависть у покупателя.

Дома накрыли праздничный стол. Мама Нади давно успела присмотреться к Дрёме, и он больше не внушал подозрения: «скромный, на чужое глаз не положит, а главное – чудаковатый он какой-то, и не чужой и не прикованный ». Были приглашены гости.

Дни быстро пролетали. Однажды после обеда к Наде заскочила подружка Ольга. Вертлявая с веснушками и двумя косичками над ушами.

– Пойдём, там Петька приехал из города. Столько нового рассказывает.

– Петька, – худощавый парёнёк, с чёрными, как уголь волосами протянул руку.

Ого, сколько Я , – подивился Дрёма и протянул свою руку.

Вечером того же дня они с Надей сидели в садике на лавочке и разговаривали.

– А что у него за Я на правой руке, у запястья? Важное какое-то.

– Ягл . – Ответила Надя, затем спохватилась и разъяснила, – у Петьки отец глухой .

– Бедный.

– Да, обеднели они. Когда-то их род был очень известным, на службе у Вирта. Наш посёлок принадлежал им, и до сих пор принадлежит. Только они давно живут на ренту. Отец, по традиции, почётный представитель в администрации и в суде.

– В суде? Как же он судит – он же глухой!

Надя внимательно посмотрела на Дрёму, будто говоря: ты чего, притворяешься, али как? Тот не притворялся, изумление было искренним.