Мария Чинихина - Наследники

Прозвенел сигнал к началу третьей пары.

– Лекцию у первого курса никак не отменить. Заедешь в четверг? К шести?

– Да, – ответила я. – Роль случайной девушки в вашей жизни вполне бы меня устроила.

Альберта. Наследница

Вежливая бортпроводница просит отметить на разлинованном листочке всё, что мне понадобится во время полета. Бегло изучаю перечень и выделяю кружочком свежевыжатый сок и фруктовый салат, заправленный нежирным йогуртом. Опоздавшие занимают места в хвосте самолетика: полная женщина в цветастом сарафане укладывает шляпку на багажной полке, бабушка с плетеной сумочкой просит внучку лет семи не бояться облаков, шатен смешно жестикулирует, упрекая жену за цвет ядовито жёлтого платья и медлительность. Пассажир в спортивном костюмчике повесил на шею круглые наушники и теперь возмущается на просьбу экипажа отключить плеер до набора высоты.

Вторая бортпроводница выкатила из служебного отсека тележку с прессой. Я спрятала мобильник в рукаве вязаного жакетика и притворилась, что с интересом наблюдаю за работой сотрудников аэропорта, а когда девушка прошла, то лёгким движением освободила телефончик из временного тайничка, включила почту и накатала слезное письмо Мону… Друг папы не ответил… И ладно…

Наш небольшой самолетик разгоняется… Я мысленно прощаюсь с удаляющейся землей и плотная завеса облаков захватывает мое внимание… Соседки обсуждают свадьбу Эдвина… Полноватая девушка визжит, доказывает правоту, а та, что постройнее упрекает в необдуманности подобных заявлений… Кажется, я плачу и глаза мои непроизвольно закрываются… А потом я вижу лесную просеку и неровные крыши южных домиков… При заходе на посадку самолет едва не коснулся брюхом оранжевой черепицы… Мои соседки всхлипнули и тут же замолкли…

Водитель такси притормозил у особняка на окраине. У лесного магната недвижимость по всему миру. Отцу есть, где прятаться.

В просторной гостиной бежевые шторки опущены. Я раздвинула плотные занавесочки, толкнула давно некрашеные створки окошек, и предзакатные лучики солнца впустили согревающий свет в эту унылую пещерку. А потом я увидела папу, сгорбленного, с безжизненным выражением на лице сидел он в плетеном кресле-качалке, смотрел в одну точку и щелкал кнопочки на пульте от телевизора. Я обняла его – острая щетина обожгла шею, но я рядом и хочу, чтобы он знал это.

Местный музыкальный канал крутил видеоклип суперзвезды Рози. Раскрашенная певичка в мехах и бриллиантах воет так, что хоть ушки затыкай. И в нее влюблен мой Патрик? На заднем плане мелькнули знакомые лица – встречалась с ними в баре Солмера. Так и вижу, как при любых подозрительных людях в черный уголок подвала летят гитарки, из комбиков выдергивают провода, драммер теряет палочки и в спешке набрасывает на барабаны и звенящие тарелки полотенца, грязные тряпки. Хлопают, скрипят дверцы шкафов и ящиков, на затертой спинке диванчика вокалист с ехидной ухмылочкой расправляет голубое или розовое одеяние с блестками и стразами. В считанные минуты музыканты превращаются в артистов балета. Силиконовая Рози вытягивает кульминационный припев. Папа не шевелится и лоб его не морщится. Как смотрел в потолок, так и смотрит.

В углублении, где расположена кухня, суетилась блондиночка лет тридцати. Позднее она вошла в комнату с подносом и испуганно отскочила к стенке, едва заметила меня.

– Дочь, – я спешно объяснила свое присутствие. – Дверь была открыта…

– Полли, – представилась девушка. – Подруга мистера Анри. – Она поставила поднос на стеклянный столик на низких ножках и упала к ногам отца – он что—то обронил.

– Заколка, – Полли показала кусочек коричневой пластмассы. – Не расстается с ней. И не признается, чья. Я была с ним, когда это случилось.

Я ищу, куда бы сесть. В просторной комнатке нет кресел. Только продавленный диванчик в запыленном углу. Спинка прикрыта пледиком с пестрыми кисточками. Я взяла три крайние и начала плести косичку. Кларисса научила.

– То есть вы давно знакомы?

– Да, – ответил тонкий голосок. – Это случается с ним, периодически. Несколько дней погрустит и в себя приходит. Нынешняя депрессия затянулась. Но вы не думайте, он нормальный, просто не разговаривает, а так понимает все и, кажется, спускается по ночам в таинственную комнату. – Полли спрятала заколку в кармане фланелевой рубашки и укутала неподвижные ноги папы клетчатым одеялком. – Часто слышу, как скрипят ступеньки. По-мышиному. И каналы он переключает, если цвет картинки раздражает.

– А своя семья у вас есть?

– Родители далеко. До знакомства с мистером Анри была ведущим специалистом в бюро при городском департаменте. А когда приступы стали затяжными – уволилась и всю себя отдаю ему одному. – Полли вздохнула.

Значит, реагировать может. Я схватила с журнального столика запасной пультик и прибавила громкость. Рози извивалась как кошечка под веселую и зажигательную мелодию. Папа, не меняя положения, переключил канал.

Полли ушла на кухню, а я подбежала к нему и заглянула в глаза. После окончательного разрыва с мамой он купил инструменты для записи новой пластинки. Не вышло. Ни Мон, ни Фелл, ни Макс не смогли уговорить его приступить к работе, а после поехать в гастрольный тур. Он нашел банальную причину послать друзей – а в чём смысл?

Кажется? Шторки колышет сквозняк, и воздух их надувает. Шумит вечерний проспект, жена во дворе ругает мужа – обронил пакетик с молоком. Папа шевельнул пальцем, а потом сморщенные губы его слабо, неуверенно, но приоткрылись:

– Напоминаешь мою помощницу Весту. Она выводила меня из депрессии, а твоя мать искусно туда загоняла.

– Папочка! Как же я рада!

– Зачем приехала? – прошептал он и закашлял.

– Я застала их, дважды. Кеннет Пен гладил мамину руку и уговаривал развестись…

– Давно знаешь об их отношениях, что ж тут удивительного? – Папа осторожно почесал затылок. – Мон говорил, ты нашла группу… Дочь… Сделай одолжение, не говори о матери больше. И не стоит Мону доверять секреты. Он сдал тебя. Как и ты, Мон считает, что я способен перевернуть музыкальный мир во второй раз. – Папа сделал попытку улыбнуться. В итоге снова закашлял. – Только время «Анри—легенды» ушло.

– Неправда. Мои друзья играют песни Группы, а люди поют их в баре, как и много лет назад!

– Если кто—то и сохранил старые пластинки на память, то благодарен им.

– Конечно, проще всего отгородиться и ныть, – возмутилась я.

Папа нахмурился – я умела давить на больной мозоль.

– Скажи, ты задумывалась о последствиях? Мама не такая всемогущая.

– Смотри!

Я показала отцу носок, найденный под ковром.

– Я буду молчать при Полли. Не рассказывай ей, – папа принял прежнее положение.