Светлана Абакумова - Я не хочу, чтобы люди унывали. Сборник рассказов, сказок, пьес, сценариев, статей

Она не ответила. Светило окно, шумел сад, долетал шум ночного города. Город ночью шумит. Она тихонько сошла с лежака и, гордо расправив плечи, подергивая головой, твердо пошла в своих узконосых туфлях в соседний зал. Онпозвал ее по имени: – Криста!

Она вернулась, склонив голову, чтобы он не видал, что все глаза у нее в слезах.

Криста:Что, мой муж, отец моих детей?

Хуан Тулан:Сядь и не плачь. Поцелуй меня, ну?

Он присел, она села рядом, он обнял ее, она затрепетала в рыданиях.

Он покачал ее чуть-чуть, переложил на лежанку и крикнул в двери «Стража! Коней!». Вбежал слуга – оруженосец, неся, как пук тростника, меч, стрелы и кинжал хозяина. Жена закрыла голову одеялом, стараясь не слышать, не видеть всего этого. Слезы душили ее. Она пыталась, затаившись, сжаться и выжить, как-то не умереть от горя. Хуан Тулан тронув ее за плечо и не получив ответа, быстро вышел. Следом заспешил юный оруженосец обычной походкой – ставя при ходьбе ступни носками внутрь.

Рассказчик:Татуана ждала его, выйдя к воротам гостиницы. С серым кроликом в руках. Они быстро погрузили вещи на лам и коней, и двинулись в путь. С ними ехала стража.

Не торопясь, выехали из города. Уже светало. Они были так счастливы своим побегом, что всю дорогу готовы были беседовать, без конца.

С ними ехали несколько воинов из его, нобильской свиты. А как же без них? Им был дан приказ помалкивать, держать язык за зубами. Перед переходом в горах Тулан принес в жертву голубку по-индейски, – в дар языческим богам, хотя и был христианином. Веки белой птицы мучительно дрогнули перед смертью. Тенью промелькнула при этом старушка, божий одуванчик, через тропу она что ли перебежала и скрылась в тени деревьев. Или показалось?

В пути

Хуан Тулан:Я еду второй день с прекрасной женщиной, птицей—цветком, и свитой верных слуг. Слуга, эй! метис, подуди-ка в дуду! Тата-Татуана! Ты и не знаешь, как счастливо будешь жить в моем дворце! – говорил он, заглядываясь на нее, придерживая коня. – Он станет твоим домом, все мои слуги будут служить тебе, и сам Я – последний из слуг твоих. Все для тебя!

(Она улыбалась).

Хуан Тулан: Там всё твое! Ты сокровище, а я покупатель бесценных сокровищ! Да, ты стоишь той души, которую я отдал за тебя! Лежа в гамаках, мы будем смотреть, как встает и садится солнце, и слушать в сладком безделье сказки старой Бабки—Заплатницы. Тут девушка сказала «Нет », услышав про ведьму (ей вспомнилась сцена ее похищения)…

Хуан Туланпродолжал – Она знает о судьбе каждого. Знает твою и мою судьбу. Если ты спросишь ее, узнаешь что…, – продолжал он.

НЕТ! – еще раз сказала девушка.

Тулан:Ну что ты капризничаешь! Нет, так нет. Хотя, старая каргуша вынянчила всех моих детей, да и меня тоже.

Он был в золоте, в кольчуге из металлических пластин и кожи, покрытых золотой вязью, а на плечах его лежал плащ из теплой шерсти. Богато!

К ночи они расположились на ночлег.

Тулан: – Меня знобит от любви. 10 всадников свиты кажутся мне тенями сна! Жар ночной рвет меня изнутри. И это все из-за тебя! (укорял он Татуану).

Рассказчик: Девушка смотрела по сторонам и видела, как все яркие цвета дня переходят в синий и тают вдали. В горных ущельях, у их оснований, вился дымок – туман. Она сделала руками движения танца, неведомого танца, двигаясь лишь на месте.

Стоянка была длинной. Утром воины ушли на охоту, чтобы пополнить запасы еды. Вернулись с дичью. Они обмазывали ее глиной и запекали в земле, поверху разводили костер. Потом раскапывали, отколачивали глиняные черепки (вместе с перьями) и запеченное мясо было готово. Решили остаться еще на ночь и выйти в дорогу утром следующего дня. Здесь было хорошо. Деревья, травы, чистая вода в ключе. А впереди был долгий переход в горах – по узким тропам с разреженным воздухом. Хорошо бы никто не поскользнулся, не сорвался с кручи с конем. Но к счастью, обошлось.

В селениях, встретившимся по пути, на обмен покупали молоко, сыр, крупу. Индейских селений становилось всё меньше. Переход этот дался Татуане легко, ведь шли по ее родной земле.

Приехав через месяц во Дворец, Тулан вовсе не служил в часовне мессу, но, также, и не приносил больше жертву языческим богам. За него мессу отслужил оруженосец.

Дворец в горах

Татуана: – Вот солнце высунуло голову из белой рубахи утра, осветило золотом твой дворец, какой он огромный!

Тулан – Да что ты. Он невелик. Этот дворец был у моего отца 50 лет назад. Но он пуст. Мы живем в другом краю.

Татуана – По сравнению с моей хижиной – он безбрежен. А сад! А каменная ограда толщиной в два мешка кукурузы. А море, что виднеется вдали, внизу! Как здесь тепло и красиво. И какой чистый прохладный воздух! А я – в серебре и золотых украшениях.

Я часть твоей души, Тулан. Нет, я ее полноценная замена, этой отданной тобой за меня души. Но я чего-то боюсь, любимый, здесь во дворце, в твоем дворце, от меня скрывается старуха, что обманом отдала меня торговцу. Она прячется, но я по запаху ее заплат чую ее.

Тулан – нет, не бойся. Это лишь старая нянька, она уже много лет живет во дворце. Ты не могла ее раньше видеть. Когда жена взяла для младшей дочки другую няньку, Бабку я увез сюда.

Татуана – Но она внешне похожа на одну слепую старуху из города… А ты говоришь, что не может быть. Ты знаешь, Тулан, влюбленным труднее, чем невлюбленным жить на свете! кто когда-нибудь любил, тот знает это. Им все завидуют – вольно иль невольно. Их ненавидят за их счастье. Они бредут по жизни, взявшись за руки, как сомнамбулы, заступая на проложенные издревле границы, не видя запретов, ежедневно задевая чьи-то чужие интересы. Они целиком поглощены своим чувством. На них оглядываются. Они больше смотрят в глаза друг другу, чем по сторонам.

Если кто-то богат, значит, есть и бедняки, и их в 6 раз больше. Если кто-то счастлив, значит кто-то другой, напротив несчастлив. И таковых тоже больше, чем счастливых. Мириады врагов вокруг собираются в тучу, как мошкара, чтобы наброситься на бедных влюбленных. Тоска сжимает рукой мое горло, когда я чую этот её запах, запах сирости, запах смерти. Он тебе – этот запах – должен быть знаком по лавке торговца, из которой ты меня освободил, вспомни! Как страшусь я смерти в эти мгновения, когда вижу мелькающую во дворце старуху! А еще больше неволи, – говорила она, сидя у ног его, заглядывая ему в глаза.

– Вдруг меня схватят и заберут опять в неволю?

Тулан. – Татуана, дитя, этого не бойся. Я тебя защищу. Потом уж тебя познакомлю с нянькой, да что-то она занемогла, не выходит из своей комнаты. А так ты увидишь, что это простая старая женщина. Ну а счастливые люди живут, как и несчастливые, обычной людской жизнью, я считаю.