Анатолий Ремнев - Семь пятниц на неделе. …никто не обещал спокойного дежурства…

…здесь царила тишина. Двери не хлопали ежеминутно, служащие не бегали как угорелые из кабинета в кабинет. Было все солидно. Даже слишком солидно. Тишина этажа поразила Рена. Если кто-то и появлялся в коридоре, то ненадолго.

Рен медленно прошел в сторону парткома. Заглянул. Секретарша, не поднимая головы:

– Можете войти, товарищ Розин. Сергей Михайлович ждет вас.

Он протиснулся в огромную дверь и очутился в огромном кабинете. Здесь все тоже было солидно. Секретарь Основной партии, круглолицый, с короткой стрижкой, в очках, поднялся ему навстречу:

– Входите, товарищ Розин, очень рад вас видеть. Сейчас принесут чай. Или, может быть, пива желаете?

Рен покосился на свои руки с браслетами Близнецов. На их темном металле спокойно мерцали три зеленые точки. Так хорошо как сейчас он не чувствовал себя никогда в жизни. Хотелось ущипнуться больно-больно…

– Ну, тогда чай, – продолжал Секретарь, истолковав молчание Рена по-своему. – Светлана Сергеевна, нам чайку, пожалуйста.

Был Секретарь весь в белом. Костюм на нем был модного кроя, импортный, и мужчина смотрелся в нем как генерал на отдыхе, скажем, на курорте союзного значения. Улыбнулся:

– Меня зовут Сергей Михайлович… у меня к вам будет всего пара вопросов, с позволения сказать, и затем мы вас примем.

Пока Светлана Сергеевна собирала чай, Секретарь сказал:

– Приятно с вами познакомиться, товарищ Розин… вы откуда родом? Я, например, родился в Белоруссии, а жил в Кировской области. А вы, с позволения сказать?

– Я из Чебоксар, знаете?

– О, ну, конечно! Мы же с вами, получается, почти земляки, с позволения сказать! – воскликнул Секретарь. – Что ж, зовите меня Михалыч, товарищ Розин! Но – к делу! Мне хотелось бы понять – какова ваша истинная цель вступления в партию?

Рен раскрыл рот и…:

– Ну, видите ли, товарищ Секретарь… то-есть, Михалыч, да, так вот, я – как все. Если честно, не знаю, в армии вступил в кандидаты для того, чтобы показатели части поднять…

Произнеся эту ахинею, совершенно не владея собой at the moment, Рен отметил про себя, что Секретарь не удивлен и не злится. Он согласно кивал и улыбался.

– Понимаю, да, понимаю, – говорил он, – перестройка и ускорение дают современному человеку уникальные возможности. И привилегии в выборе – тоже.

Ренат во все глаза смотрел на него. Секретарь продолжал:

– Что ж… мне все ясно. Светлана Сергеевна, ну, где вы там!

В кабинет как по команде протиснулись несколько человек в одинаковых невзрачных серых костюмах. За ними царственно вошла, заранее улыбаясь, будто происходило что-то торжественное, Светлана Сергеевна, в короткой юбке, с ногами от ушей на высоких каблуках и длинной заплетенной косой, ниспадающей через левое плечо на левую грудь. Хм… однако, когда она сидела, всей этой красоты видно не было.

Секретарь кивнул:

– Товарищи! – торжественно возгласил он. – Позвольте мне от имени и по поручению… в свете перестройки и ускорения… и в свете решений последнего съезда нашей Партии под председательством товарища Эм-Си Пятново… поздравить товарища Розина с вступлением в ряды Основной партии нашей Страны, с позволения сказать…

Он обвел взглядом всех стоящих.

– Принято единогласно?

Серые костюмы согласно кивали. Ренат почувствовал себя просто-таки нелепо.

Секретарь вдруг посуровел лицом и сделал страшные глаза:

– А где рекомендация на товарища Розина, мать вашу?! А, дармоеды?

Серые костюмы стояли ни живы ни мертвы от страха. Но Светлана Сергеевна уже подавала листок бумаги. Секретарь ласково улыбнулся. Пробежал глазами листок. У серых костюмов отлегло от сердца.

– Позвольте, я зачитаю! – сказал он. – Кандидату в члены Партии с 1983 года, кандидатская карточка такая-то, Розину Ренату Анатольевичу… так, так… ага, вот главное: знаю товарища Розина Рената Анатольевича с января 1984 года по настоящее время, по совместной общественной и производственной работе на факультете журналистики…

Подпись… печать… все как положено.

– Я поздравляю вас, товарищ Розин! – сказал он, протягивая Рену руку. – Светлана Сергеевна передаст вам партийный билет сразу после банкета. Банкет у нас – за счет профсоюза, с позволения сказать.

– Сергей Михайлович! – сказал ошарашенный Рен. – Благодарю от всей души! Не ожидал так быстро… Постараюсь оправдать это высокое доверие…

– Но вы же останетесь на банкет? – прищурился Секретарь. – Или нет?

Тут Рен увидел его расширенные от удивления зрачки. Секретарь смотрел на его руки. А там… на Близнецах перекатывались три маленьких красных точки.

Дальнейшее он помнил отрывочно. Кажется, он извинялся и говорил, что ему надо срочно выйти. Кажется, Секретарь долго тряс в рукопожатии его ладонь, говорил, что обязательно посетит Чебоксары, что чрезвычайно рад такому знакомству, с позволения сказать. Светлана Сергеевна всучила ему партбилет, посмотрела ласково из-под красивых очков, подмигнула, и…

Очнулся он только в коридоре. Световые сигналы Близнецов пока оставались не всегда понятными. Но он уже знал, что красные точки могут превратиться в жирные красные пятна, и тогда надо ожидать опасности.

Что за чертовщина только что произошла? Так не вступают в партию. Это просто клоунада какая-то была. И какие силы постарались, чтобы так зомбировать целую партийную организацию?! Этого Сергея Михайловича, местного партийного босса, он знал заочно, по рассказам в баре «Семь пятниц на неделе». И куда делся тот карлик, человек, друг Варыхана?

Словно опять пьяный, в каком-то тумане, Рен оказался у лифта и нажал кнопку вызова. Пойду к Ирен, думал он, пойду к моей милой. Она же меня звала. Не до учебы сегодня.

…Стучу в дверь блока 939. Ирен, конечно, еще спит. А дверь открыта.

Захожу в блок. Ирен занимает правую комнату, а в левой обитает «мертвая душа» – предмет вожделения любого студента и любого аспиранта в любом общежитии.

За мутным дверным стеклом правой комнаты происходит некое движение, и вот передо мной возникает чудо – ее маленькая дочка Настя. Смотрю на нее, улыбаюсь прелестному белокурому ангелочку с пухлыми губками.

– Мамочка встала! – сообщает девочка. – Сейчас оденется!

Ирен уже видна, она зовет меня, машет рукой, сама же только в халатике. Даже в моем несколько уставшем и измотанном ночными событиями, но восстановленном теле что-то начинает шевелиться при виде ее соблазнительной красоты.

Даже сонная она – богиня.

Она понимает это, и ее глаза наливаются хитринками. Улыбается, солнышко.

Голос у нее чуть хриплый, но это со сна:

– Кофе будешь?

Будешь. Падаю на стул. Какое наслаждение – оказаться с ней рядом, ощутить ее аромат… Ирен на меня смотрит и говорит: