Роман Булгар - Убийство журналиста

А вот потом муж ее смог уже от этого оттолкнуться и практически на пустом месте создать свою могучую империю. Она до сих пор еще толком не представляла себе всех ее масштабов. Что-то Малахов пытался ей объяснить. Но она толком ничего не поняла. Еще отец ей говорил, что с математикой-то у нее не ахти как. Хоть и был он у нее учителем физики и математики, но она явно не в своего родителя пошла.

Поэтому и отдали ее учиться на юридический факультет, где цифр поменьше и действий с ними немножко. А больше надо запоминать и языком гладко чесать. А вот с этим у нее проблем никогда не возникало.

Помнится, в те дни муж встретился со своим давним дружком, лет шесть как уехавшим в Россию. У нее была невообразимая запарка, и она так и не смогла, и не пришла, хотя и их обоих приглашали.

Постой, паровоз, не стучите колеса! Кто свистел про свою хорошую память? И не про него ли сегодня говорила ей при встрече Леночка?

Точно! Это был Рэм Валишев. Не знает она, о чем они там говорили, но вскоре у них в городе появилась крутая дамочка. Немка, немочка, но со смуглым, непонятно откуда взявшимся пикантным оттенком кожи.

Малахов обидно коротко пояснил, что это была жена еще одного его знакомого, Саши Григорьева. Черт, сколько у него по всему свету завелось знакомых! Как-то она у него спросила:

– Жека, скажи мне, друг мой ситный, чего же ты раньше-то к ним не обращался? Жил ты, как самый последний «отстой». Нищенствовал, пропивая последние деньги. И они тоже, хороши. Все смотрели на тебя со стороны и ничего не предпринимали!

– Знаешь, Сана, – муж повернулся к ней, и она успела, увидела в его глазах глубоко скрытые печаль и сожаление. – Не было у меня смысла в жизни. А зачем мне все, если его нет? И кто бы из них помог мне, зная, что я пью? Что толку? Сколько ни дай, все равно полетит псу под хвост, когда рано или поздно, но пьянь сорвется и уйдет в «запой».

– А что изменилось сейчас? – спросила она.

– Что изменилось? – Малахов широко улыбнулся. – Появилась ты, моя радость! – он подхватил ее на руки и закружил по всей комнате. – Появилась цель, появился смысл, и мои друзья снова поверили в меня. Все это… лишь только благодаря тебе…

После появления той бизнес-леди в банке «Инвесткредит» Малахову открыли счет с кругленькой суммой в валюте. Потом она вообще ничего из того, что творил и крутил Жека, понять не могла. Муж очень быстро вложил все деньги в недвижимость. Скупал ее направо и налево. Без всякой, как ей казалось, определенной направленности.

Под эту самую недвижимость, перезаложив ее по нескольку раз, взял огромные кредиты в национальной валюте. Давали ему банки с большой охотой, зная, наверно, что является залогом. Имея, видно, далеко идущие намерения в случае его фиаско прибрать за бесценок все к своим рукам.

Слишком уж лакомые кусочки просматривались в общей корзинке. И если заемщик прогорит и вовремя не возвратит им их кредиты…

А Малахов часть денег обменял на иностранную валюту и положил в «Инвесткредит» под проценты. А на оставшуюся часть от всей суммы закупил товар. Вычислительная техника, бытовая. Сахар, зерно, масло подсолнечника. Имела она счастье обойти все это. Потом ей стало дурно.

Все склады доверху были этим товаром забиты. И, самое интересное, ничего не продавалось. Все лежало, стояло, пылилось на складах. Зачем было покупать, если тут же не реализовывать? Даже она понимала своим умишком, что в торговле главное – оборот. Все от него зависит. Она покрутила пальцем у виска, а муж, противный, все только посмеивался. И одна его расхожая фраза: «Терпение, моя радость, и еще раз терпение, и тогда украинская щетина превратится в золото…».

Она тогда не поленилась. Заставила себя это сделать и взяла в одну руку вычислительную машинку. С карандашом в другой руке, как бы трудно оно и ни было, просчитала и ужаснулась. Выходило так, что если все это безумие продлится еще с полгода, то они с мужем снова останутся нищими, если еще не хуже того…

С этими расчетами на руках она подступила к Малахову и прижала его к стенке, пустив в ход свой последний козырь:

– Жека, дорогой, ты хочешь, чтобы твой сын родился на помойке?

– У меня будет сын? Это правда?

У Малахова восторженно загорелись глаза, и он рывком подхватил ее на руки, закружил, целуя везде, куда только тыкались его вездесущие и жадные губы. Уронил ее на постель. А ловкие руки, воспользовавшись моментом, пробрались внутрь ее одежды. Вот и поговорили серьезно…

– Нет, хватит, – она, отдышавшись, приступила к продолжению допроса с пристрастием, дразня его видом слегка припухших грудей, – пока не ответишь, ничего не получишь. Когда этот кошмар закончится?

– Какой?

Она шумно засопела. Противный наглец, он еще и смеялся над нею!

– Ты, дорогой мой, занял деньги под такие сумасшедшие проценты, а товару движения не даешь. Скоро у тебя за долги заберут все, что ты уже или еще имеешь. У нас заберут все. И эту квартиру. Куда я, скажи, принесу твоего сына? Когда уже это безумие прекратится?

– Скоро, Сана, скоро, Сана. Терпение, Сана, и еще раз терпение, и тогда украинская щетина превратиться в золото…

Готовая разорвать его в мелкие клочья, она простонала, хватаясь руками за разрывающуюся от переживаний голову:

– Боже! Он еще и шутит!

Осыпая ее лицо нежными поцелуями, муж тихо шептал:

– Все будет, мое Солнышко, хорошо. Поверь мне…

– Тебе, Малахов, – она оттолкнула от себя его любящие руки, – надо отдать долг этой немецкой фрау. Получается, что ты обманываешь и ее. Или ты думаешь, что она тебе долг простит? За твои чудесные глазки, что так смотрят на меня, что мне снова хочется обо все забыть и потонуть в них? Ух! Как у меня получилось сказать! – ей даже самой понравилось, несмотря на всю пикантность ситуации.

– Спокойствие, – глупая, как ей тогда казалось, улыбка упорно не сходила с лица мужа. – Госпожа Шнайдер в курсе всего этого безумия. Они со своей стороны внимательно отслеживают всю ситуацию…

Его последние слова ее немного успокоили.

– Так это они задумали всю эту безумную аферу?

– Вообще-то, это была идея Рэма…

На досмотр и тщательную проверку каждой машины уходило много времени. Малахов с волнением поглядывал на часы. Драгоценное время, которого было в обрез, бездарно и бесцельно уходило. Его подмывало врубить скорость, вдавить ногу в педаль и дать «газу»!

– Сейчас у нас попросят предъявить документы, и на этом все закончится, – на лице у Бойко выступил холодный пот. – Наверное, наши физиономии имеются у каждой постовой собаки. Сейчас они подойдут к нам. Спросят паспорта, которых у нас нет. Выведут из машины. И лицом к стенке. «Руки вверх!». «Ноги расставить!» – его всего передернуло.