Марфа Московская - Бебекля. Фантастика и приключения

Мертвая территория ошибок не прощала, хотя и выглядела безжизненной, поэтому разведчики ходили только проверенными тропами. Василиса, ворча, медленно тащила за собой военную надувную лодку из прорезиненной ткани, которую обычно набивали одеждой, припасами, утварью, оружием и прочей необходимостью. Носить тяжелые заплечные мешки по болотам было опасно, да и попросту невозможно, а за лодку и ухватиться можно, в случае чего, и сесть перекусить, а иногда и переночевать в ней, так как сухими клочками суши этот район не баловал. Жесткая кожа смазанных жиром ботинок сильно натерла ноги, причиняя боль. Чтобы хоть как-то скрасить себе тяжелый путь, девушка предалась воспоминаниям…

В первый же день приезда она выклянчила у отца самоходку и поехала кататься с сестрой. Привыкшая к скудному движению Сторожка, Вася не вписалась в бурную жизнь города и тут же поимела помеху в бок в виде мотопеда. Молодой человек, свалившийся с него, так долго и с жаром обкладывал девушку матюками, что всю следующую неделю они не расставались…

Она с приятной тоской вспомнила его руки, и тут же провалилась правой ногой в глубокий колодец, замаскированный мелким болотным стланником… Желтоватая вода немедленно просочилась через одежду, заставив тело вздрогнуть. «Ай!…» Возмущенно зауркали громадные жабы, нехотя расползаясь в стороны, разбуженная вонь ударила в ноздри. Из колодца полезли пузыри, будто живые существа. Один из разведчиков, Вещун, ловко прошаркал к ней и помог вытащить ногу. «О чем замечталась, девица?» – рассмеялся он, глядя на растерянную Охранницу. Василиса промолчала, поджав губы. Сама виновата, дура, надо думать о долге, и смотреть перед собой, а не внутрь себя…

Парень явно симпатизирует ей… Когда вчера вечером к ее сырому ложу подкатился Борода и намекнул, что его возбуждает запах немытой женщины, тут же откуда-то появился Вещун, вежливо попросил прикурить, да так и остался до утра, молча попыхивая папироской. Борода, понятно, убрался, а Василиса позволила себе крепко заснуть…

Впереди, аккуратно находя одной ей ведомым способом надежные кочки, бежала Щетка. Это гарнизонная псина, умная и чуткая, с мордой, похожей на зубную щетку. На ее шею был надет небольшой надувной круг, но он ни разу ей не пригодился – до чего сторожкая, стерва! Собака уже четыре года служила в разведотряде, сидела на довольствии, как положено, жила в комфортной будке под номером 18, и была особо любима за фантастическое чутье. На вылазках Щетка всегда шла в авангарде. Она тонко чуяла опасные места на болоте, и люди решались идти только там, где пробежала четвероногая разведчица. Поэтому линия движения отряда всегда напоминала замысловатые геометрические фигуры, вектор углубления был коротеньким, зато надежным…

Полгода назад собакиня принесла приплод от одного элитного крысодава, и щенков тут же разобрали другие гарнизоны, для разведок древних городских развалин и подземных строений. Так Щетка обрела почти мировую известность, но, правда, не знала об этом. Сейчас она деловито обнюхивала и трогала лапой какую-то корягу, а огромные мохнатые уши стояли торчком, слушая ответные движения воды…

Денек висел пасмурный, моросило, испарения над болотами сгустились в грязный туман, а всколыхнутая ногами Охранников муть нещадно воняла водородом. Но Василиса привыкла к запаху, он уже не кружил голову, как в первые дни.

Сели перекусить.

– Шестой день идем, – вздохнул командир, разламывая гречневую лепешку, – а картина прежняя. Сколько у нас осталось продовольствия?

– Еще на неделю. Надо бы поворачивать?…

– Нет, урежем паек. Задача – найти сухое место, оборудовать постоянный лагерь, отправить ворону и ждать смену.

– А если не найдем?

– Найдем! По последним сообщениям с шара-наблюдателя, тут где-то должна торчать сопка. Точнее, сейчас это небольшой холмик, но нам хватит.

– Так не видно ни зги в тумане, можно в пяти шагах пройти и не заметить.

– Значит, надо навострить уши, протереть зенки и глядеть в оба. Чему вас столько учили, зло задери?!

Все молча жевали. Перспектива топать еще неизвестно сколько по трясине никого не радовала, но возвращаться с невыполненным заданием хотелось еще меньше. Командир Маруха, хмурый высокий дядька, с неизменным старинным биноклем на груди, выжимал портянки. На длинной веревке, натянутой между мертвыми стволами, висело все, что только могло поместиться… С трудом разложенный из высохших сучьев топляка костер пытался хотя бы согреть мокрую одежду разведчиков; уж о том, чтобы высушить, в такую погоду можно было и не мечтать. Похоже, солнце здесь никогда не пробивалось через туман. Все встреченные за последние два дня грибы и лягушки были грязно-белого, выморочного цвета, и при мысли о том, что всю эту дрянь, возможно, придется жрать, подступала тошнота. Вожделенная сопка, может, и вправду где-то рядом, но места стали угрюмее и опаснее, это видно невооруженным глазом. Уже порвали и утопили одну лодку с припасами. Даже собака стала дольше возиться, выискивая безопасный путь, и движение вперед практически свелось к нулю.

…Через несколько часов один из бойцов чуть не наступил на останки мертвой почтовой вороны. Ее практически съели черви, но перья и кости остались. Специальная трубочка для записок, прикрепленная к желтой шлейке, оказалась пуста. Дальше шли молча, до рези в глазах вглядываясь в тяжелый туман… Василиса уныло чавкала мокроступами, перебираясь через небольшое илистое озерцо. За ней шел, тяжело дыша, Зверовед – он был уже немолод, и поэтому такие пешки давались ему с трудом. Однако каждую группу разведки должен обязательно сопровождать какой-нибудь ученый, разбирающийся в зверях и растениях. Василиса немного отстала и поравнялась с ним:

– А скажи-ка, звериный король, отчего здесь сплошняком чернолес да мелкие березки? Говорят, раньше все Зауралье покрывали высоченные деревья, с иголками вместо листьев. Куда же они все подевались?

– Хвойные почти все погибли во время урагана. У них корневая система уходит неглубоко в землю, и ствол жесткий. Ветер ломал их, как спички. А кого не ломал – тех выворачивал. Лиственные же к земле пригибались – тем и спаслись. Гибкость, девочка – основа выживания любого вида!

– Я не девочка. Что же, ветер так все хвойные и снес?

– Остальные сгнили, когда подтопило землю, или сгорели в страшных пожарах, когда лава полезла из недр.

– Жалко как…

– Еще бы не жалко… Во, видишь, какой толстенный ствол лежит?

– Вижу. Да, ничего себе деревцо было…

– Это кедровное дерево. Они были редкие, мощные и красивые… Такая топлятина уже почти два века гниет, и все никак не сгниет. Тут особый климат… Эх, столько их повалило! – печально сказал он, осторожно перешагивая очередной поверженный ствол.