Анна и Сергей Литвиновы - Главная партия для третьей скрипки

– Наш дом давно снести обесяют, – просветил малец. – Но тут коммуналки, ласселить слозно. Мамка судится. Хочет, стоб тлехкомнатную дали.

– Все! – Арина с облегчением выпустила детскую руку. – Беги к своей мамке.

– Ты меня до конца пловоди! – сурово велел парнишка.

И потащил за собой в подъезд – дыра-дырой, в углу кошачья миска, по всей лестнице рекламные листовки пестрят.

Поднялись на второй этаж, мальчишка позвонил.

Арина удивленно отметила: пацаненок вдруг подобрался, сутулую спину выпрямил, челку пятерней расчесал. Строгая, видно, мамка.

Но дверь вместо женщины отворил высокий, очень худой мужчина в широких, как йоги носят, штанах. Глаза ласковые, лицо приветливое. Улыбнулся Арине, будто давно ее знает и любит.

А предатель-малец Арину толкнул своими ручонками – чуть мужику не в объятия. И доложил тоном ябедника:

– Вот. С моста собилалась плыгать.

Арину бросило в краску. Мужчина в йоговских штанах сделал шаг вперед. Положил руки ей на плечи. Усмехнулся:

– Ты знаешь, что д’Артаньян тоже хотел покончить с собой?

– Отпустите меня!

– А его друг Атос сказал: «К этой глупости всегда успеешь прибегнуть. Ведь только она непоправима».

Арина хотела крикнуть: что это не его дело. И вообще пусть все оставят ее в покое! А мелкому – врезать хороший подзатыльник. Заслужил.

Но дядька продолжал держать ее в объятиях и внимательно смотреть в глаза. Как-то особенно у него выходило. Будто и сердце ее, почерневшее от горя, видит, и душу – пустую после маминой смерти.

И Арина вдруг пробормотала:

– Да я не то что специально собиралась. Просто остановилась, взглянула случайно с моста в воду, и…

– Проходи. – Мужчина аккуратно взял ее за плечо.

Его рука, в отличие от ладошки пацана, обожгла кожу, будто грелка после мороза.

– Я посел, дядя Йова? – спросил малец.

И будто ветром его сдуло.

Арина послушно вступила в длинный коридор. Ни единой вешалки или шкафа. Никаких полочек для обуви. Стены увешаны фотографиями. На всех – море и солнце. Восходы, закаты или яркий луч, пробивающий черную грозовую тучу. Где-то в недрах заунывно напевает женский голос. Арина (по музыкальной литературе всегда была «пятерка») узнала: мантра. Исполняет Дэва Премал. Пахнет ароматными палочками и куркумой. Филиал Индии – неподалеку от Крымского моста.

Йова щелкнул пальцами – еле слышно, показалось Арине. Но одна из дверей немедленно открылась, оттуда выскочила девушка – тоже очень худая, в просторных штанах. Присела перед гостьей на корточки, улыбнулась снизу вверх:

– Вашу обувь?

Арина смутилась окончательно. Сроду ее никто не разувал. Да и что у нее за носки? Может, рваные, грязные? Она просто не помнила.

Но Йова не дал и слова вымолвить. Глаза в глаза – будто тайну страшную поверял – произнес:

– У нас очень приятный пол из пробки. И подогрев. А вся обувь в отдельной комнате остается.

– Зачем?

– Чтобы не тащить в квартиру энергетику с улицы. Плюс элементарная гигиена.

Она не придумала, что возразить.

Носки, к счастью, оказались не рваными, а почти новыми, махровыми, со смешными лягушками. Арина вспомнила: их осенью мама подарила – чтоб дочка не мерзла, пока отопление в квартире не дадут.

В носу сразу зачесалось.

Йова убрал руку с ее плеча, развернул к себе лицом, прожег синью глаз. Спросил:

– Медитацию с поющими чашами любишь?

– Э-ээ… а что это?

– Это способ вернуться к тем, кто тебе дорог, – внушительно произнес мужчина.

– Вы о чем? – со страхом спросила она.

– Ну, у тебя ведь беда? Потеря? Кто погиб? Ребенок, муж?

– Мама.

– Давно?

– П-пять дней назад.

– Значит, она еще здесь. На земле, – уверенно произнес Йова. – И ты сможешь ее увидеть. Я охотно тебе помогу.

Арина постаралась взять себя в руки. Ты что, малышка, с моста не прыгнула, так в другую беду лезешь? Что это за квартира? Что от тебя хочет этот странный мужик?

Она спросила, как могла, сурово:

– Кто вы такой?

Мужчина взглянул удивленно:

– Лев Балаев. Вы меня разве не знаете?

– Откуда мне вас знать?

– Я читаю лекции. Издаю книги, записываю диски. Провожу ретриты и семинары. В социальных сетях почти миллион подписчиков.

– Вы йог, что ли, какой-то? – с презрением спросила Арина.

Девица, принимавшая обувь, уничижительно взглянула на гостью. Но ничего не сказала. Юркнула за одну из дверей.

Лев Балаев внушительно проговорил:

– Я не занимаюсь стандартной йогой. Я переворачиваю всю жизнь человека. Исцеляю от любого страдания. Хотите, чтобы та, кто умерла, продолжала вас радовать?

Арина печально махнула рукой:

– Бросьте. Мертвые уходят навсегда.

– Ошибаетесь.

Лев снова щелкнул пальцами. Помощница, (наверно, специально стоит ухом к двери и прислушивается к зову) явилась мгновенно. Гуру одарил ее улыбкой – куда, правда, менее щедрой, чем досталась Арине. И велел:

– Расскажи про себя.

Девица вытянулась перед ними почти по стойке «смирно». Только глаза – не по уставу – смотрели в пол.

Пробормотала:

– Потеряла в один день всех близких. Родителей. Мужа. Дочь. Мы в отпуск собирались. Большой семьей. А меня услали в командировку. Они полетели сами. И все… разбились.

В глазах девушки блеснула слеза, но мгновенно высохла под взглядом гуру. Тот строго молвил:

– Зина. Ты ведь сейчас счастлива?

Она взглянула на него глазами преданной собаки:

– Да. Да! Мне очень, очень, очень у вас хорошо!

– А это просто квартира? – осторожно спросила Арина.

– Я не практикую в квартирах, – с достоинством произнес Балаев.

А Зина поспешно объяснила:

– У нас здесь официально зарегистрирован антикризисный центр. Проходят занятия. А те, кому совсем плохо, могут даже ночевать оставаться.

Мама бы обязательно насторожилась. Взяла бы светлоликого дядечку и его покорную помощницу за жабры: а кто учредитель вашего центра? Кем он финансируется? По каким методикам работает?

Арина, может, тоже бы решилась задать вопрос – но Лев не дал. Строго произнес:

– У меня очень жесткое расписание. Но я всегда готов перекроить его ради того, кому тяжело. Пойдем. Проведу с тобой персональную медитацию.

– Не поможет мне это, – вздохнула Арина.

Балаев снисходительно улыбнулся. Зато Зина набросилась на нее, как коршун:

– Вы что?! Да Лев Людовикович персонально ни с кем уже давно не работает! Вам исключительная возможность дается!

– Ладно, Зина, достаточно. – Отмахнулся от девушки широкоштанный. – Не будем заниматься саморекламой. И держать нашу в гостью в коридоре тоже невежливо. Не упирайся, милая. Ты не пожалеешь.

И Арина покорно пошла. Хотя мама – увидь она сейчас дочку – безусловно, ее отругала бы. Чужая квартира, странный мужик. Комната тоже будто для сексуальных утех предназначена. Горка матов в углу – вот и вся меблировка. Стены увешаны постерами. В этот раз не солнце – обнаженное женское тело. Снято красиво, почти целомудренно, но Арина совсем занервничала.