Олег Северянин - Однажды. Сборник прозы

Последняя цифра скрылась из виду, мы замерев и оцепенев ожидали развязки ситуации, уготованной нам судьбой, но спустя некоторое время заметили, что уровень реки не поднимается, ледник не тает, а наоборот, заматерев накрепко, остановился на одном месте.

– Как ты узнал первую цифру? – спросил я у Алексея-Алексеевича, как только победил дрожь в ногах и опять приобрел дар речи, чувствуя преклонение перед ним.

– Элементарно, – лукавил Леха, – думай сам.

«Вот идиот! – подумал я сам про себя, – в жернов же попадет первая цифра номера. Хитрый Леша все это вычислил и побежал к мельнице смотреть на жернов, поэтому и вычислил ее, а старательный Боря составил оба куска воедино, определяя этим самым дальнейшую нашу судьбу».

Ледник прочно уперся в стену античного здания, мы же, ползая по монолиту усердно искали вход внутрь. Не найдя входа, мы уселись в кружок и призадумались.

– А может лестница какая есть? – рассуждал Борис. – Тогда заберемся на стену.

– Ага и спрыгнем вниз с той стороны, обломав себе ноженьки и свернув шею, – издевался над ним Леха.

– Да, – вздыхал я, – тупик. – И мы дальше продолжали сидеть на каменной глыбе, молчали и размышляли каждый о своем.

Я мрачно и со злобой смотрел на ледник, упершийся в стену и ненавидел всей душой эту проклятую ситуацию, затем подошел к леднику, уселся на него, загрустил, попытался расковырять пальцем лунку и в этот же момент меня внезапно осенило.

– Ребята! – вскричал я. – Ледник то толстый!

– Ну и чего? – грубо спросил Борька.

– Так вход может быть под ним.

– Бред сумасшедшего, – сыпались в мой адрес оскорбления друзей. – Ничего лучшего не смог придумать? – иронизировал Алексей, но я уже ухватившись за эту идею ползал по леднику, заглядывал в трещины и вдруг, сквозь лед увидел некое подобие проема в стене. Подозвав к себе ребят, я указал им на свою находку, после чего они приободрились, но ненадолго.

– Ну и как мы доберемся до него? – ехидно допытывался Леха. – У нас даже лома нет, а камнем такой слой не расшибешь.

Боря, что-то буркнув себе под нос, начал исследовать окрестности.

– Лом, небось ищет, – опять, впав в истерику, рассмеялся Леха.

Вернулся Борис с пустыми руками, грузно повалился на ледник и подложив под голову руки принялся изучать с философским видом небесный свод. Мы с Алексеем тоже загрустили. Спустя час Борис поднялся со льда и начал бродить вдоль реки, я же бездумно смотрел на след, образовавшийся в результате таяния льда от тепла, исходящего от тела Борьки, начал изучать след, оставшийся от его обширной задницы, спины, рук и тут меня осенило.

– Огонь нужен! – заорал я. – Мы должны растопить лед.

Леха достал из кармана зажигалку, усердно начал ею чиркать, просовывая бедную в щель между стеной и ледником, увлекся данным занятием и через пять минут издал стон, обернулся к нам и закрыл глаза. Единственное огниво было утеряно и мы почувствовали ужас.

Изощренно матерясь, Борька опять принялся прохаживаться вдоль речки, поднимая на ходу камни. Он подбрасывал их вверх и немного в сторону опального Алексея, я же со своей стороны сочувствовал им обоим и бездумно смотрел в небо, на солнце по-прежнему находящееся в зените, вспоминал кабак, о том как мы очутились на этой земле, нашего шутника-шоумена. Мысли перенеслись к группам, я вспомнил как захотел убежать, но вместо двери увидел грот с находящимся внутри него аборигеном, который старательно высекал искру, вспомнил о том, что древние люди часами, сидя на корточках сочиняли огонь, дабы обогреть себя и своих самок с детенышами, неясно понимая преимущества жареного мяса перед сырым.

– Стоп! – заорал я и принялся танцевать на монолите, победоносно поглядывая на друзей.

Рассказав им о своей программе по спасению наших грешных душ, я принялся ими командовать. Греховным людишкам моя затея очень понравилась. Борису я определил миссию вернуться обратно к истокам нашего путешествия, чтобы он попытался выпросить у аборигена огонь и следуя обратно к загадочным катакомбам, ломал у деревьев ветви, тем самым пытаясь донести огонь до нас. Мы же с Лехой за это время, пока Борис будет откомандирован, должны постараться собрать как можно больше хвороста, мелких ветвей, безумное количество бревен и ожидать Бориса, предварительно заложив щель соломой и мелкими веточками.

Моим планам суждено было сбыться и мы молча смотрели на огонь, растапливающий ледник и подбрасывали в шипящее облако очередные поленья.

Мы стояли на вершине ледника и бросали вниз, в огонь полено, ничего не видя вокруг себя из-за облака пара, стремительно вырывающегося на свободу. Рядом с нашими ногами, по ощущениям должна была образоваться изрядно глубокая воронка. Находясь в этом тумане, я изредка поднимал голову и смотрел на солнце, по-прежнему находящегося в зените и небольшое облачко, которое мы сотворили собственными руками, растапливая лед.

Борька ругался и поминутно порывался идти опять к деревьям, чтобы наломать веток, но поскольку силы были у него истощены, он только лишь матерился, показывал нам, слабакам средний палец и делал вид, что имеет безумное желание пополнить запасы топлива. Закинув в воронку последнее полено, мы в изнеможении упали на наст, прислушиваясь к хрусту, издаваемому ледником, который ломаясь, старался вновь и вновь, но уже с удвоенной силой забаррикадировать стену и нашу надежду на спасение.

Боря, пополз к воронке и попытался встать на ноги, сам не зная зачем, но у него этого не получилось, затем он отполз к нам обратно и ногами начал подталкивать меня и Леху к краю воронки. Я не боялся падения, в лабиринте моего мозга кружились образы святых, грешников, вселенская печаль и покорность судьбе. Ощутив падение в пустоту и приободрившись от острого ожога жарких поленьев, я на секунду очнулся, юркнул от надвигающейся беды в проем и оказавшись в каком-то коридоре, крепко уснул.

Очнувшись, я открыл глаза и увидел перед своим лицом тлеющий ботинок Лехи, медленно лег на бок и обнаружил Борьку, который прислонился к стене и опустив голову громко храпел.

– Ребята, – шепотом позвал их я, но никакой реакции не последовало.

Кое-как сняв ботинок с ноги Алексея, я отставил тлеющий предмет в сторону и вновь уснул.

Через некоторое время, Борис растормошил меня и Леху, предложил встать и идти далее. Леха со стоном начал надевать ботинок на ногу, он явно переигрывал роль, которую сам себе назначил, кривлялся, морщился, скулил, надеясь произвести на нас впечатление, будто он единственный из оставшихся в живых святых мучеников. Но тем не менее вид у него был жалкий и у меня чесались кулаки, чтобы подправить имидж новоиспеченного святого.