Сергей Данилов - Комета Магницкого – 2

– Извините, но мне ничего не требуется, – удивился Виктор.

– А вы здесь, собственно, кто такой? – воскликнула остроглазая гражданка в монашеском одеянии, вполне искренне удивляясь странному явлению неизвестного лица в неположенном месте. Возможно, даже под её собственной кроватью.

– Владелец.

– Вы владелец дома, но не земли, – пренебрежительно глянула на его ботфорты хранительница Марьиной рощи.

Ей поддакнул мужчина в сером, с юридическим складом губ:

– По российскому закону к дому относится лишь две сотки земли, остальное пребывает во временном пользовании. Если мы установим над садом муниципальный патронаж, на это будут выделяться деньги, ограду между ним и Марьиной рощей уберут, «Зелентрест» начнёт ухаживать за растениями, производить своевременный полив, агротехнические мероприятия.

– Да разве это сад? – ужаснулась звонким голоском гражданка в чёрном. – Плохо, плохо, никуда не годно! Срочно отрезать!

Вот народ! Им бы только чужую ограду прищучить за здорово живёшь!

– Забор – моя частная собственность, попрошу оставить его в покое. И сад вполне густой и зелёный, ни одной проплешинки не найдёте. К тому же, насколько я наслышан, в муниципальном бюджете нет денег на поддержание Марьиной рощи в надлежащем виде, от чего значительная часть её территории отдана под застройку элитных домов.

Бородач колупнул траву ботинком:

– Мы с вами не собираемся дискутировать. Надо будет вынести решение о сносе забора и проведении агротехнических мероприятий в целях поддержания ландшафтной ситуации – вынесем, вас не спросим.

– Совершенно верное замечание. А слева от дома нетрудно выделить место на дорогу к объектам, – обнародовал своё постановление мужчина в сером, глядя на часы и переживательно морща щёки. – Она не займёт много места, зато стройтранспорт не будет ездить по Марьиной роще.

– Вы наследник владельцев сада? – быстро спросила хранительница, мельком измерив длину лица Виктора и ширину плеч.

По тому, как вдруг стихли разом члены Зелёной комиссии, ему открылась стратегическая важность вопроса. Решалось главное. Ответит правильно – сад останется за ним, промахнётся – и забор сломают, уберут, и землю по самый порог отрежут, и даже его собственный нос не медля сопрёт сутулая гражданочка в чёрном платье своим острым, как бритва, взглядом.

– Естественно наследника, более того – прямой, – Магницкий нашёл в себе силы весело заглянуть в лица всех членов комиссии по очереди принципиально интеллигентным взором человека, с детства долбавшего собачий вальс по расхристанным клавишам комнатного рояля Шредер, с выражением, которое, судя по фотографиям, было присуще покойному владельцу Генрику Войцеховскому.

Хранительница вдруг потрогала какой-то убогий листочек на ветке и сказала, оттаяв:

– Амурская сирень. Это мы с Генриком садили.

От неожиданной радости Виктор чуть было не поддакнул: «Да, как же-с, помню, помню!» – но лишь кивнул головой и погладил соседнюю корягу, что произвело самое благоприятное впечатление.

– Ну вот, товарищи, вопрос, как видите, спорный, юридически не урегулированный, мы, как всегда, теряем время.

Широким размашистым шагом она ринулась к выходу, спеша на свой нескончаемый фронт работ, схожий с непрерывным подвигом длиною в жизнь, за ней устремились расстроенные сопровождающие, елейным хором бубня в спину нечто, каждый по своей тематике, пытались убедить остаться и разделить садик между ними всеми по-хорошему и по-братски.

Неистово мечтала от имени и по поручению городских мичуринцев о магазинчике «Семеновод» потаённая гражданочка в чёрном. Из её сбивчивой речи следовало, что поголовно вся городская общественность с младых ногтей мечтала о торговой точке, построенной на территории данного земельного участка, и в доказательство потрясала заблаговременно подписанными той общественностью листами.

Похожий на кубинского революционера бородач громко басил про расширенную заповедную зону, которая случится сразу же, стоит опрокинуть забор, но, понимая, что через других юрких соискателей ему до локтя хранительницы не добраться, остановился и принялся объяснять оказавшемуся под рукой Магницкому, как хорошо тому станет жить непосредственно в Марьиной роще, на просторе. Понимания и здесь не нашёл.

Отбив атаку зелёных, Виктор с утроенной энергией накинулся на полки, сгоряча быстренько доделал их, расставил книги, после чего некоторое время бродил по кухне в поисках чего-нибудь съедобного, обшарил кладовку, слазил на чердак, увы, безрезультатно.

Смутное подозрение не давало покоя.

Комиссия оставила его сад в покое сразу после того, как он при всех объявил себя родственником прежнего хозяина Войцеховского. Значит ли это, что теперь для поддержки легенды ему необходимо будет и впредь сказываться поляком?

Фамилия вроде бы позволяет. Если в метриках на месте родителей стоит прочерк, чего так печься о неведомой национальности? Поляком так поляком. Да хоть индусом зовите, только жить не мешайте.

Виктор завалился на детский диванчик, скрючившись с карандашом и листом бумаги, в глубине души сознавая всю торжественность минуты: наконец-то начинается его новая интеллектуальная, почти что творческая деятельность, о которой долго и безнадёжно мечтал, таская в носилках раствор на стройке Жаркова.

Структура базы данных по квартирам была практически полностью готова, когда до него дошло, что кто-то тихо копошится у него на кухне. Входную дверь Виктор оставлял распахнутой, чтобы помещение проветривалось, только поздним вечером закрывал от комаров.

– Это хтой-та там мнётся? – придуриваясь под Маврикиевну, проскрипел Магницкий.

– Казимировна… – раздалось с кухни, – Казимировна, не займёшь чуток?

На кухне возле русской печи обнаружилась ритмично качающаяся фигура седовласой особы пенсионного возраста, с короткой стрижкой под полубокс, строгим ахматовским профилем и сухим малиновым румянцем, пылающим на морщинистых, как мочёные яблоки, щеках.

Не распознав в нём никого из прежних благодетелей, незнакомка отвела бессмысленный взгляд в сторону, после чего по всем правилам представилась:

– Чертёжница Савраскина. Маргарита Сергеевна. Прошу любить и жаловать, – при этом слегка уронила голову на грудь, что заставило предположить, что среди её предков затесалась пара-тройка подпоручиков, а может, и какой-нибудь повеса штабс-капитан.

– Мне бы Казимировну. По случаю большой нужды, ой, что это я сморозила, миль пардон, по случаю большой надобности, по очень важному делу, – в сильно выцветших, опухших глазах мелькнула некая осмысленность, – да, да, иных уж нет, а те далече, как говорится. Стало быть, вы здесь теперь проживаете, молодой человек? И не смейте мне отпираться, я знаю.