Татьяна Московцева - Многоточия

[Из заметок врача-невролога приёмного отделения больницы скорой медицинской помощи]

…В приёмном отделении я принимал 25-летнего пациента с направительным диагнозом «Состояние после впервые возникшего эпилептического приступа». Согласно должностной инструкции, я был обязан осмотреть его, сделать компьютерную томограмму головного мозга для исключения инсульта или опухоли, после чего, при исключении угрожающих жизни состояний, направить в лечебно-профилактическое учреждение по месту жительства. После тщательного сбора анамнеза выяснилось, что парень прибыл из Калмыкии, ему негде жить, и он кочует по больницам, умело изображая приступы потери сознания с судорогами, что называется, профессиональный больной. Несколько дней назад, например, он был выписан из КБ № 16. Получалось, что, если в тот день и был некий приступ, то далеко не первый, и показаний для госпитализации сына степей в нашу БСМП не было никаких.

Установив всё это и выполнив компьютерную томограмму головного мозга, я пришёл в смотровой кабинет и сказал пациенту, чтобы он встал с лежачей каталки, забрал свои вещи и покинул наше медучреждение. Он приоткрыл рот, обнажив выступающие вперёд, как у кролика, два верхних резца, посмотрел на меня долгим немигающим взглядом, закатил глаза и сделал вид, что отключился. Что произошло потом, я не помню, и, сколько бы ни пытался восстановить по памяти ход событий, у меня ничего не получалось. Припоминаю, как обнаружил себя в ординаторской со следами крови на костяшках пальцев, как долго мыл руки и замазывал тональным кремом ссадины. Потом пообедал, осмотрел нескольких пациентов, а в конце дня, когда расписывался в журнале за отказы в госпитализации, моя медсестра попросила дооформить историю болезни калмыцкого пациента. Тут я вспомнил про него и поинтересовался, где он, – я же не видел его в смотровой после того, как велел ему убраться. И она рассказала следующее: с ним случился настоящий судорожный приступ, в результате чего он упал с каталки лицом вниз и разбил себе нос, кроме того, выбитыми оказались два верхних резца, которые так портили прикус. После чего ему сделали повторную томограмму и передали нейрохирургам.

Я невольно посмотрел на свои руки и спросил:

– А что, были свидетели? Кто-нибудь видел приступ?

Медсестра ответила:

– Нет, никто. Я зашла в смотровую, вижу, лежит на полу в луже крови. Позвала санитаров.

– А что нейрохирурги?

Она пояснила, что дежурный нейрохирург отписал его, то есть, обработав рану, и, не выявив показаний для экстренной госпитализации в своё отделение, выпроводил его, порекомендовав обратиться в отделение челюстно-лицевой хирургии ЛПУ по месту жительства.

Я осведомился, возмущался ли пациент, остался ли недоволен нашим приёмом. Медсестра пожала плечами и сказала, что парень ушёл, не дождавшись выписки с результатами исследований и рекомендациями:

– Он просто исчез…

Удовлетворившись таким ответом, я стал закрывать его историю болезни – оформлять выписку, в которой были указаны его паспортные данные, протокол отказа в госпитализации, эпид. анамнез.

…То, что случилось и чего я был свидетелем и участником, долго не доходило до моего сознания, хотя я помнил все подробности событий… за исключением обстоятельств падения пациента с каталки. Мне как-то не думалось об этом; и всякий раз, когда я пытался восстановить этот день, у меня в памяти всплывал яркий визуальный акцент – кроличьи зубы больного, а также его имя: Валерий К.

Меня зовут Андрей Р., мне 42 года, и я существую одновременно на нескольких уровнях реальности. И, даже находясь в бессознательном состоянии, не прерываю связь с внешним миром, что создаёт для окружающих проблемы.

У меня не так много принципов, чтобы я их игнорировал. Одним из них является «быть объективным». Правда, в разное время я вижу окружающую действительность настолько по-разному, что объективность становится величиной переменной. Соответственно, могут меняться решения о том, как с этой действительностью работать. Единственными константами для меня остаются мои пороки и полуотключенное от реальности состояние. Объективно, я прохожу через период саморазрушения и нахожусь в ожидании того, что некие не зависящие от меня обстоятельства, наконец, нормализуют мою жизнь. Я не сверяю каждый свой шаг с учебником по логике, а понятие объективности совсем неуместно для описания моего пути. Но я честен, мною движут идеалистические мотивы, и мои действия сообразуются с базовыми представлениями о справедливости.

А ещё я считаю, что о характере человека и о его судьбе можно судить по тому, как его назвали родители. Существует магия имени: рано или поздно с тобой обязательно произойдёт то, что происходило с твоими тёзками.

Долгое время, более 10 лет, я занимался бизнесом, был при больших деньгах, часто ездил в командировки, соответственно, в те времена, когда отношения с девушками не граничили с патологией, у меня сложилась кое-какая статистика. Больше всего мне подходят девушки по имени Ольга, Марина, Мария и Екатерина. Каждый новый роман с Олей, Мариной, Машей и Катей – это повторение хорошо знакомой истории. Хуже всего у меня получается с Еленами, Иринами и Юлиями. Остальные имена – промежуточные варианты. Попадались в единичных экземплярах Мадина, Регина, Алсу, Айшат, Гульнара, – по ним никакой статистики нет. То же самое – по девушкам с именем Валерия.

И, надо же такому случиться, что самое, пожалуй, сильное чувство у меня возникло к девушке по имени Лера…

…Но, обо всём по порядку. И для более полного раскрытия темы уместно рассказать историю моих отношений с сотрудницей по имени Валерия, проработавшей у меня на фирме около 7 лет. Она занимала должность менеджера по продажам, и сотрудником была весьма эффективным. Результаты у неё были высокие, доход соответствующий, стимулов к сверхурочной работе у неё было предостаточно. Одним из них был Я.

Однажды, она вдруг приехала ко мне в Петербург (мой основной бизнес, связанный с продажами промышленного оборудования, базировался в северной столице, тогда как фирма, специализировавшаяся на реализации медицинского оборудования и расходных материалов, находилась в провинциальном N-ске). Это не было командировкой, она приехала «на экскурсию», но я ей эту поездку оплатил. Мы виделись всего два раза за время семидневного визита Валерии, и я не мог не почувствовать томительного ожидания, в котором она пребывала. «Ну, когда же ты возьмёшь меня?» – ясно читалось в её глазах. Да, она была красива, мне было интересно с ней… поговорить… но никакого влечения я к ней не испытывал. Возможно, дело было в возрасте: мы одногодки, а я на тот момент специализировался на 17-18-летних)))