Владимир Хотилов - Неверия. Современный роман

Поляков замолчал, размышляя, а затем спросил:

– Виктор Иванович, вы человек молодой, как говорят, продвинутый… Напрягите, пожалуйста, свою память и попытайтесь вспомнить… В самом ноутбуке, рядом, где-то в комнатах не находились ли внешние жесткие диски, флэшки или что-то подобное?

Комов задумался, но ненадолго.

– В ноутбуке и рядом ничего похожего не было – это точно! – уверенно начал он. – В письменном столе я нашел паспорт владельца квартиры и в дальнейшем уже ничего не искал. Поэтому про комнаты и прочее ничего сказать не могу… Диск, тем более флэшку, так положить или припрятать от посторонних глаз можно, что только с обыском обнаружишь!

Комов замолчал, пожав плечами, словно подтверждая этим, что добавить к сказанному уже ничего не сможет. Ещё он успел предположить, что новых существенных вопросов от Полякова не последует. Так оно и произошло: тот задал ему парочку второстепенных вопросов и они вскоре расстались.

По дороге Комов задумался о событиях последних дней, происшедших с ним, и предположил, что оказался втянутым в историю, которая, при всей своей неопределённости, в ближайшем будущем ничего хорошего ему не сулила.

«Так быстро объединить заурядные дела из разных районов города и передать в новую следственную структуру?! – с удивлением подумал Комов. – Это не просто так!.. Значит всё очень серьёзно и в этом деле заинтересованы крупные чины… И зачем меня черт попутал эту флэшку из ноутбука тырить!»

Однако поразмыслив, Комов пришёл к выводу, что если бы он оставил флэшку в ноутбуке Гришина, то его положение от этого вряд ли изменилось. Комову вспомнился девиз нынешних времён «Лучше быть простым юристом, чем безработным инженером… И лучше жить в Северном Лондоне, чем в Южном Бутове или на Южном Урале!»

Он усмехнулся и с легкой злобой подумал: «Было бы лучше, если я оказался простым менеджером по продажам или, в крайнем случае, безработным инженером… Тогда уж точно не влип в это дерьмо!»

Вспомнил Комов и о том, что колония для работников правоохранительных органов, отбывающих наказание за различные нарушения законности, располагается где-то на Южном Урале. И от этой мысли он слегка поёжился, как от колкого уральского морозца с ветерком.

Комов догадался, что попал в круг лиц интересных не только Полякову, но и другим, пока ещё не известным ему, но реально существующим людям, на что указывали совсем не случайные ограбления новой квартиры Гришина, а потом и его супруги. В этом круге лиц Комов занимал, похоже, не последнее, а, скорее всего, первое место. И такое положение обещало ему в будущем непростые денёчки.

Гришин уже покойник и из этого круга фактически выбыл, но его фигура, безусловно, оставалась загадкой не только для Комова. Однако какие могут быть вопросы к покойнику?!.. Жена Гришина жива и будет жить, наверное, долго, насколько господь дал ей здоровья и какую даровал судьбу. После ограблений её можно было исключить, хотя бы временно, из этого круга лиц. А вот участковый милиционер Кузьмин, сотрудники МЧС и прочие второстепенные фигуры вряд ли могли вызвать у кого-то серьёзный интерес во всей этой истории.

Комов хотел было позвонить участковому и поинтересоваться его делами, но передумал, посчитав, что ничего нового он от него не узнает. А в том, что тот побывал или ещё успеет побывать в следственном управлении у господина Полякова, Комов уже не сомневался.

Остаток дня Комов провел в райотделе, занимаясь бумажной рутиной, которая неизбежно сопутствовала его работе. Иногда он отвлекался и начинал размышлять о последних событиях, которые порывисто ворвались в его размеренную жизнь, как холодный мартовский ветер.

«Плясать надо от печки, – рассуждал он, – а печка – это Гришин… Он покойник, а жмурики молчат и не фантазируют… Фантазировать, видимо, придётся мне, если не хочу быть жмуриком с дыркой в башке от контрольного выстрела или, в лучшем случае, оказаться на тюремных нарах, а далее этапом где-нибудь на Южном Урале… И всё это за какую-то фитюльку, хреновину величиной с тюбик губной помады, в которой лишь несколько гигабайт информации!.. И за которую так вцепился Поляков и, видимо, не только он один…»

Комов выругался в сердцах и продолжил свои размышления, надеясь каким-то образом связать смерть Гришина, его злосчастную флэшку и последовавшие за этим события в некую спасительную для себя версию. Она пригодилась бы ему в дальнейшем для того, чтобы отстаивать свои собственные интересы в этой запутанной и, возможно, не такой уж безобидной истории.

«Узнать бы подробности ограбления гражданки Гришиной, – подумал он, – но где и как?!.. У Полякова?.. У знакомых оперов из чужого райотдела?.. И при этом не вызвать подозрений, не отметиться… Сложно, но узнать необходимо!»

Однако узнавать ему ничего, по сути, не потребовалось: читая вечером местную газету, он обнаружил короткую заметку в разделе криминальной хроники, в которой сообщалось о том, как жестоко обошлись местные преступники с приезжей гражданкой Н., ограбившие её недалеко от гостиницы.

Бедная женщина итак была удручена постигшим её несчастьем, так как у неё только-только скончался муж, поселившийся в нашем городе, и она, как писал автор заметки, возвращалась убитая горем после посещения морга.

Прочитав криминальную новость, Комов быстро сообразил, что этой информации достаточно, и не стоит ему напрягать своими расспросами об этом происшествии ни знакомых оперов, ни тем более господина Полякова из следственного управления.

«Узнаешь не больше, зато только наследишь!» – согласился он сам с собой, уверенный в том, что заметка в газете и есть описание того самого случая ограбления жены Гришина.

«Гришин – не скромный бухгалтер Александр Иванович Корейко – флэшку с секретными данными и прочие свои тайны уж точно не хранил в камере хранения вокзала нашего города, – подумал он в тот момент. – Но это не значит, что он оставлял флэшку, где попало или носил постоянно собой. А что она оказалась у меня, так это не просто случай – это сама нелепость…»

В обычной жизни и в своей работе Комов разделял эти понятия: если случай, считал он, ещё можно как-то объяснить законами логики и, следовательно, говоря по-простому, повторить, то нелепость этим законам не подчинялась и понять, а тем более раскрыть механизм её происхождения становилось делом невозможным.

Происшедшее в квартире умершего Гришина до появления там Комова и, особенно, всё то, что произошло с ним после, он относил к нелепой случайности. А это был тот шанс, та лазейка, которой, как считал Комов, он может воспользоваться в будущих перипетиях всей этой истории со смертью Гришина.