Карина Василь - Различные миры моей души. Том 1. Сборник повестей

– Ну что же ты?.. Что же?

– Какая же ты… – прерывисто дыша, шептал он в ответ. – Какая же… ты…

– Какая? – спрашивала я, продолжая ласкать его. – Ну, какая?

– Ненасытная ты… – бормотал он, не отрывая глаз от меня.

– О-о! А ты… – Видя, что продолжения от него ждать не следует – его член обмяк во мне и выскользнул уже, как умершая гусеница. – А ты! Ну что же ты! – презрительно бросила ему я и соскочила с постели.

– Какая же ты… – шептал он, полузакрыв глаза.

А я стояла в свете луны – прекрасная и неутомимая. Мои волосы шевелил ветер и, казалось, что они живые.

– Какая же ты… – продолжал шептать он и открыл глаза. Я возвышалась над ним, гордая своей победой над несовершенством мужского тела.

– Кто ты? – вдруг вскричал он.

И было от чего. Мои светлые волосы стали угольно-чёрными, прямой нос мой выгнулся и слегка загнулся, губы стали ещё полнее и чувственнее, а лба вообще не было видно – отражение в стекле хоть и не обладало чистотой зеркала, но давало представление о тех изменениях, которые вдруг начали происходить в моём облике. В глазах этого смертного я видела отражение жёлтого блеска своих глаз.

– Кто ты? – со страхом повторил он.

Огромная радость наполнила меня и я крикнула во всё горло:

– Да! Это я! – Крик мой отражался от стен и наполнял собой всю палату. Я рассмеялась диким смехом. Его сатанинские раскаты так же отскакивали от стен и исчезали где-то под потолком. – Я! Это всё я! А ты – ты только посмотри на себя!

Он опустил глаза на своё изменившееся тело и вскрикнул: оно, некогда могучее и мускулистое, которому могли позавидовать спортсмены, скукожилось, высохло, похудело и покрылось сетью морщин. Он схватил с ближнего стола небольшое зеркало и поднёс к своему лицу. На него смотрел череп с натянутой на него старческой кожей. Запавшие глаза, обведённые чёрными кругами, тускло смотрели мёртвым светом, пересохшие истончившиеся губы потрескались. Он поднял свою некогда накачанную руку, но увидел лишь кости скелета с натянутой на них дряблой кожей.

– Что ты сделала? – яростно хотел прокричать он, но не узнал своего некогда зычного голоса – из его горла раздался лишь какой-то скрежещущий хрип. – Что ты со мной сделала, ведьма? – Он закашлялся.

– Я колдунья, а не ведьма. – Я встала перед ним, во весь свой ставший высоким рост. – И разве ты не знал, что за ночь любви с колдуньей смертный платит жизнью? Что безнаказанно меня иметь может только такой же колдун, как я? Ты разве не знал этого?

– Нет, – тихо прошелестел он.

– Так теперь знаешь, – снова заорала я и рассмеялась. Энергия, переполнявшая меня, хоть и не нашла выхода в этом человеке, требовала выхода иным способом. – Теперь ты знаешь, смертный!

Приподнявшись было, чтобы посмотреть на себя или ударить меня, он упал на кровать, выронив зеркало.

– Ты поимел меня, но не удовлетворил, – Я презрительно бросала слова в это человеческое недоразумение. – А теперь ты умрёшь. Не надо пытаться трахнуть женщину, если хочешь просто утолить свою похоть. Её может оказаться сильнее. Ты поимел меня, – повторила я. – А теперь умрёшь, – прошипела я ему в лицо.

В этот момент за окном сверкнула молния и грянул гром. Он, снова приподнявшийся было на кровати, упал и испустил дух.

– Мой господин! – заорала я во тьму окна. – Его душа со мной! Я иду к тебе! – И, сжав невесомое нечто в кулаке с неестественно длинными ногтями, я прошла сквозь стекло окна, как будто его и не было. Я взлетела над уродливым квадратным домом, бросив последний взгляд на кровать с худым коричневым трупом, над которым поднимался какой-то сладковатый белый дымок, который медленно растворялся в воздухе. Я же свободная и восторженная, летела в черноту неба…

Внезапно я проснулась. Что за чёрт! Приснится же такое! Я вцепилась в край простыни и попыталась её потянуть. Что-то мешало мне. Я оглядела кровать и похолодела: охранник, который сопровождал меня на прогулке в палисадник вчера, без движения обнажённый лежал в ногах моей кровати лицом вниз. Простыня была в каких-то бурых и красных пятнах. Я взглянула на свои руки – они были в засохшей крови. Я приподняла простыню: низ живота и ноги так же были в крови. Я резко села на кровати и чуть не закричала от нестерпимой боли во влагалище. Боже! Что же это? Дрожащей рукой я попыталась нащупать пульс на шее санитара. Его не было. Я попыталась развернуть его. И тут моим глазам предстало страшное зрелище: его член, как будто вырванный с корнем, валялся рядом с кроватью в огромной луже крови. В его паху зияла чудовищная рана. Мои глаза заволокло туманом, и я истошно закричала, падая на подушки. Небытие накрыло меня своим успокаивающим покрывалом.

Что было дальше, я не помню. Действительность я воспринимала как сквозь толщу воды. Вокруг меня были какие-то люди, что-то кричали, меня куда-то несли. Меня кололи, но я не чувствовала боли. Меня избивали, но я не защищалась. Я даже не знала, были мои глаза открыты или закрыты, снова вокруг сон или явь. Меня о чем-то спрашивали, снова били, кололи, но я ничего не воспринимала. Такое состояние бывает, когда отходишь от наркоза: тот свет ты уже покинул, но на этот ещё не вернулся. Я не знаю, сколько прошло времени. Я не знаю, куда унесли тело санитара и начали ли следствие. Когда я очнулась, была глубокая ночь. Или мне так показалось, потому что я очнулась в полной темноте и тишине. Я попыталась повернуться, но оказалось, я опять привязана к кровати. Простыня серым пятном выделялась в полной темноте. Благодаря ей, я поняла, что не ослепла.

Я лежала с открытыми глазами без мыслей в голове и ощущений в теле. Я не чувствовала ни голода, ни холода, ни раскаянья, ни сожаления. Я была как бы вне тела, времени и пространства.

– Ну и зачем ты это сделала? – услышала я вдруг низкий и густой голос. – Твоя задача была искушать её знаниями, а не помогать ей убивать.

– Но Господин, – раздался другой, женский, голос. – Это было так скучно. Те искушения, которым я её подвергла, свели её с ума. Её душа жаждала увидеть. Я дала ей такую возможность.

– Увидеть? – прогремел первый голос. – Это не твоя работа! Хочешь быть наказана? Грязной работы ещё много. Могу обязать тебя её выполнить.

– Нет, Господин, – Во втором голосе слышалось и разочарование, и недовольство, и страх.

– Ты взялась делать не свою работу, – Первый голос был не на шутку рассержен. – Оставь её. Когда ты будешь нужна, я тебя к ней призову.

– Да, Господин, – смиренно ответил второй голос.

Я изо всех сил напрягла зрение. И вдруг я увидела у стены два светлых пятна: одно было ярче и больше, второе мелкое и тусклое. Яркое на мгновение вспыхнуло и погасло. А тусклое осталось на месте. Постепенно оно приняло очертания человеческой фигуры. Медленно эта фигура направилась ко мне. По мере её приближения она приобретала женские черты. Когда она оказалась совсем рядом, я увидела… себя.