Дмитрий Калинин - Дао Вероники. Книга о необычайном

– Но ведь тебе это нравится. Неужели этого не достаточно?

– Послушай, кто ты всё-таки такая?

Она вытянула вверх руки, потянулась всем туловищем и отвернулась к окну.

– Ответь мне, – я слегка потолкал её плечом.

Вероника зевнула и проворчала:

– Ты опять? Боишься доверять, пока не прилепишь ко мне понятный ярлычок? Ну что ж, лепи. Можешь считать меня, в принципе, кем хочешь. Главное – не будь занудным.

В Сиануквиль мы приехали в середине дня. Этот городок встретил нас пылью, солнцем, жарой и той безмятежно-хаотичной атмосферой, которая свойственна, пожалуй, всем курортным местечкам Юго-Восточной Азии. Влажный воздух был пропитан чуть прелым, солоноватым морским запахом, навевавшим смутные воспоминания из детства. Выйдя из автобуса, мы одновременно вдохнули полной грудью, посмотрели друг на друга и довольно рассмеялись.

Высыпавших пассажиров немедленно окружили водители тук-туков*, наперебой предлагая довезти куда угодно. Вероника отошла в сторону и, странное дело, – ни один из хватких до иностранцев туктукеров не обратил на неё никакого внимания. Её просто не замечали, и она стояла в стороне, улыбаясь и наблюдая за всеобщей шумихой. Как и полагается, я поторговался о цене, потом мы подхватили рюкзаки, сели в один из тук-туков и вскоре уже выворачивали в направлении моря.

* Тук-тук – мотороллер с прицепленной сзади крытой повозкой.

Веронике здесь явно нравилось. Сидя в повозке с совершенно счастливым выражением на лице, она напоминала сейчас колониальную аристократку, выехавшую осматривать свои владения, – правда, надевшую шорты и майку вместо подобающего леди длинного платья, но это можно было списать на дикий колониальный же дух.

– Жильё буду выбирать я! – не терпящим возражений тоном заявила она.

– Прекрасно! – я даже обрадовался этому. Моя компаньонка, безусловно, была неприхотлива, но всё же мне пока был непонятен нужный ей уровень комфорта. В Сиануквиле огромное количество жилья на любой вкус и кошелёк, и я не сомневался, что она быстро определится с выбором.

Однако вопреки ожиданиям наши поиски здорово затянулись. Выбирала Вероника странно: заходила в комнату, сосредоточенно бродила там некоторое время, словно прислушиваясь к чему-то, и молча выходила на улицу. Общаться с персоналом всё время приходилось мне, она же просто дожидалась у входа. Так мы обошли несколько гестхаусов, и я уже начал проявлять недовольство, потому что каждый раз Вероника не могла внятно объяснить, что конкретно ей не так. Наконец, очередной гестхаус её устроил.

– Селимся здесь, – решила она.

– Не прошло и года! – с облегчением выдохнул я. – Только, Ника, ведь за ту же цену были и поинтереснее варианты…

– Нет, не было. Я слушала сердцем.

Я пожал плечами: сердцем так сердцем.

Приглянувшийся ей гестхаус представлял собой небольшой дом с несколькими гостевыми комнатами. Посреди просторного и зелёного дворика высилась беседка, под ней располагался общий стол, а в отдалении – кухня и хозяйственная пристройка. Вполне тихо и уютно. Дом находился на самой окраине городка, а в пятидесяти метрах начинался залив.

Наша комната представляла собой аскетичное зрелище: маленькая, с окном, выходящим на задний двор, парой тумбочек и покосившимся шкафом. Горячая вода отсутствовала, хотя на такой жаре это не имело значения. Кондиционера не было тоже, но ни меня, ни Веронику это ничуть не смутило.

Не смутило её и то, что в комнате была всего одна, правда двухспальная, кровать. Это, признаться, обрадовало меня, хотя и ничего не говорило о перспективе наших дальнейших отношений: моя компаньонка явно была из тех девушек, которые могут улечься в одной кровати как с мужчиной, так и с женщиной, и именно для того, чтобы поспать, не вкладывая в это никакого подтекста.

Мы решили остановиться здесь пока на пару недель. Нашими соседями оказались две девушки с Урала и молодая пара из Польши. С соседями в последующие дни мы пересекались редко, поскольку наш с Вероникой распорядок дня был хаотичным: мы то возвращались домой под утро, когда уже все спали, то, наоборот, уходили из дома ещё до рассвета.

Заселившись, мы переоделись, выпили по чашке местного кофе и отправились к морю.

Побережье здесь представляло собой ту вариацию тропического рая, которую часто изображают в глянцевых туристических журналах: бесконечный песчаный пляж с зарослями пальм и редкими уютными кафе, синяя прозрачная вода и атмосфера всеобщей расслабленности. Несмотря на сезон, отдыхающих было немного, вероятно, потому, что вся тусовочная жизнь проходила далеко отсюда, и лишь вдоль берега то и дело проходили группы бритых наголо буддийских монахов в красно-оранжевых одеяниях.

Остаток дня мы провели купаясь, загорая и болтая о разной ерунде. Мы рассказывали друг другу смешные истории из прошлого, вычисляли московские места, которые оба посещали, – их оказалось немало, вспоминали книги, которые впечатлили когда-то каждого из нас, – их тоже оказалось предостаточно. Потом мы ели ананасы и, как в детстве, ходили по берегу, собирая ракушки, а вечером отправились в прибрежный ресторанчик отмечать наш приезд.

Прошла неделя. Сиануквиль нравился нам всё больше. Мы проводили много времени на море, изучили почти весь городок, начали проникаться местной кухней.

Вероника оказалась весьма любопытной и наблюдательной. Всю неделю она была весёла, доброжелательна и мила; мы легко находили общий язык и так непринуждённо общались, что тот скандал в автобусе вскоре уже казался мне занимательным происшествием, лишь подогревшим наш взаимный интерес.

Сутки напролёт мы находились вдвоём, почти ни с кем не общаясь, что вполне устраивало нас обоих. Я чувствовал, что серьёзно увлечён своей подругой и ухаживал за ней в надежде, что и в её сердце вспыхнут ответные чувства. Она же, обладая довольно замкнутым нравом, просто не стремилась к обществу незнакомых ей людей, а со мной ей было явно хорошо.

Назвать Веронику нелюдимой, однако, было бы неправильно, – скорее, она просто избегала болтовни и равнодушно относилась к любым развлечениям. Безмятежная внешне, где-то глубоко внутри себя она всегда оставалась собранной, как будто каждую секунду чего-то ждала, – чего-то важного, что могло произойти в любой момент.

Жить с Вероникой оказалось комфортно. Она настолько легко относилась к бытовым неудобствам, что, казалось, везде чувствовала себя, как рыба в воде; впрочем, иного странно было ожидать от девушки, чьё личное имущество уже год целиком умещалось в одном рюкзаке. Вероника и сама занимала мало места – она жила так, будто старалась оставлять в мире поменьше следов, и это касалось не только физического пространства, но и самой её персоны.