Юрий Аленко - Трус и воля

© Юрий Аленко, 2017

ISBN 978-5-4483-5581-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Море всегда таило в себе неожиданность, она привыкла. Вот и сейчас творилось нечто непонятное. Мир, такой светлый и добрый, вдруг показал зубы: к её отцу подошли двое крепко сбитых парней.

Папа прошел войну. Темы о войне были редкостью в их семье, но от тем этих не отмахивались.

Разговор двух парней и её папы, было видно, приобретал острый характер, острый, как кинжал, который отец всегда носил при себе. Но это когда был в форме, сейчас на нем, кроме парусиновых брюк, сандалий и футболки, не было ничего.

Вика осмотрелась, примечая возможное орудие, и увидела. Это редкость на пляже, но среди камней лежала почти сухая ветка. Ее главное достоинство – острый кончик.

Отец в конфликте отступал, уводя хулиганов от малолетней дочери. А Вика схватила дрын и бросилась на парней. Те явно не ждали такой активности, так что, один из них вскоре держался за разорванную щеку, а второй пытался увернуться от дрына. Девочка, нанесшая первому страшную рану острой палкой, пыталась дотянуться и до второго. Сомнений в том, что малолетка готова изуродовать, не было, и оба пустились наутек.

Отец с удивлением смотрел на дочь. А Вика, не выпуская своего орудия из рук и озираясь в поисках нападавших, наконец, опустила палку и, волоча за собой, подошла к отцу.

– Вика, доченька! – поднимался Павел Семенович – Как ты смогла?

– Но они тебя толкнули, папа! Как же мне можно было по-другому?

Папа у Пашки офицер. Он кому-то подчинялся, а солдаты – подчинялись ему. Но пацана это не занимало. Папа не каждый день дома. И Пашке дома было неинтересно.

Интересно наблюдать за ящерками, интересно ловить их, а иной раз какая-нибудь оставляла у Пашки в руке свой хвост. Это было в жаркий солнечный день в горах, куда поехали с папой и мамой.

А потом ему исполнилось 5 лет, и мама спросила: что тебе подарить? Можно было выбирать между заводным водным катерком и набором конфет со странным названием «Ассорти». Мама сказала: Я знаю, ты мечтал о катере, но к тебе придут гости, и конфеты порадуют гостей. А катерок порадует тебя одного. И он понял, что надо выбрать конфеты.

Однажды папа задержался утром и не сразу пошел в полк. Сыну же в ответ на вопрос, куда он пойдет, махнул рукой в сторону. Паша стал ждать.

Мама на работе у себя в больнице. Где это, сын не представлял. А папа точно махнул рукой, значит, в той стороне его можно было найти. Ждать не хотелось, и Пашка пошел в том направлении.

Это была проезжая часть дороги. Он все шел и шел, никуда не сворачивая. Мысли повернуть назад не приходило в голову – позади не было папы. Ноги уже устали, но он продолжал идти.

А потом его обогнала машина – армейский джип, она затормозила, из нее выскочил папа и бросился к сыну. Подхватил на руки и стал подбрасывать и ловить, смеясь.

Потом папа посадил его в машину, сел сам и велел шоферу ехать. Малышу он сказал: «Больше так никогда не делай, ладно?» – «Как?» – «Ну, ты же ушел, а мы никто не знаем, куда и зачем?» – «Но, папа, ты же показал, куда пойдешь!» – «И что?» – «И я пошел тебя искать» – «Ну, и что, нашел?» – «Нашел. Ты же – вот он!»

И папа снова засмеялся…

И все-таки Пашка всегда делал так, как ему казалось нужным.

От мальчика исходил свет. Волосы светлы, на лице неизменная улыбка, демонстрирующая миру расположение. Родители Паши кандидатуру в друзья одобряли. И ведь вот зараза: узнал адрес и стал наведываться! Но Пашу именно Леша и не устраивал. Категорически. Почему? Не нравился! И всё!

У них своя компания. Пацанам по 12 лет (Леше – тоже). Они курили втихомолку по разным закоулкам. Сигареты и папиросы в свободной продаже в широком ассортименте в магазинах. Впрочем, ходить не далеко. Цены доступные, от 8-ми копеек. Самым лакомым были сигареты «Друг» с золотым ободком, однако и стоили 45 копеек. Курить такие знак принадлежности свету.

Леша не принимался. Курить не курил (мама не разрешала), но и не чурался курящих. Тем не менее. Не нравился!

И вот они собрались однажды вместе: Сашка Якимов, Севка Вышенский, Пашка Аленков, Валька Малахов, Генка Коротков, Серега Дмитришин и Леша. Леша со своей не сходящей с лица улыбочкой стоял напротив компании. Паша вышел на круг и прочитал:

«…и не привязывайся к нам, а то получишь по мозгам!»

Выглядело талантливо. Почти Пушкин. И Леша – как граф Воронцов. У Сашки было бы лучше, но Сашка добрый и вряд ли стал бы писать такое товарищу.

Расстались. Компания сама по себе (сигареты, вино, в дальнейшем – водка), Леша – сам по себе. Что с ним стало, бог весть, но человек порядочный не меняется в качестве.

В грядущей юности Паша оказался влюбленным, и в этом состоянии брел по жизни сомнамбулически. Претензии на внимание с его стороны отвергал с презрением. Какая-никакая девчушка пыталась пристать к нему, сидя рядышком в кинотеатре, но он кривил губы и не отвечал. Однажды очаровательная ровесница, имеющая несчастнейший вид, пыталась его соблазнить предложением дружбы. Звали неприятным именем Галя! И он, не забывая о своем чувстве к другой, уклонился, сжимая зубы.

Зачем? Это ли не жадность? Жалко себя, своей души? Или ее не доставало?

Но если души мало, открывать жалко?

Есть такое качество, называется «не могу не писать!» По ночам не спишь, порываясь к столу и тексту. Однажды сподобился, сел и стал писать…

Ближе к концу 1966-го я пошел на вечер, посвященный годовщине Великого Октября (а было мне тогда 17 лет, учился на первом курсе в Политехническом). Как-то не хотелось идти, но друзья вытащили.

В клубе Политехнического со сцены читали стихи, потом показывали какие-то мизансцены. Дошло дело и до танцев – их ждали с нетерпением. В то время самой популярной была музыка Битлз, а танцевали кроме танго и фокстрота – твист и шейк. Зазвучало танго и мои друзья разошлись в поисках партнерш. А я увидел ее.

Среди толпы для меня выделялась тоненькая фигурка на вид невзрачной девушки, но было в ней что-то потянувшее.

Когда бы заранее выработал в себе подобающее случаю нахальство, подойдя и получив согласие потанцевать, просто прижал бы к груди! Какое сладкое ощущение – прижатая грудь девушки, да еще когда она тебе так нравится! В мечтах, а на деле такое робкое прикосновение, от которого в груди сладко замирает.

– Как вас зовут?

– Валерия. А вас?

– Юра.

Познакомились. В конце танца спросил, можно ли Валерию проводить? Она согласилась. И началась зимняя сказка.

Когда был с ней рядом, то не всегда мог обратиться по имени. Валерия красивое имя, но обращаться далеко не всегда казалось удобным. А спросить, как можно называть еще, не догадывался. Впрочем, впереди оказалось всего четыре вечера. Но с тех пор на долгие-долгие годы улыбка Валерии светила мне!