Эдуард Гайдай - Пьесы. Для детей и подростков

Шторм. Матросы «Секрета» сражаются со стихией…

Буря стихает. Команды Пантена (подчеркнутые) «вдали» ещё раз повторяются вахтенным, словно эхо.

ГРЕЙ. Закрепить мачты.

ПАНТЕН. Закрепить мачты! Подтянуть все ванты и фордуны !

ГРЕЙ. Ветер попутный, Пантен. Поднимай марсели.

ПАНТЕН. Поднять грот-марсель!

ГРЕЙ. Полный? Не рановато ещё?.. Может, стоит урезать на пару рифов?

ПАНТЕН. Ну, Грей, вы как скажете – «урезать» – не сразу-то и поймёшь… Как хотите, конечно, но я не стал бы сейчас брать рифы, капитан. Ветер почти утих.

ГРЕЙ. Думаешь, утих? Хорошо. Я тоже люблю скорость, но если паруса сорвёт, будешь сам потом зашивать, боцман.

ПАНТЕН. У меня ничего не сорвёт!

Эй, поднять фок-марсель! Веселее, парни! Веселее!

ГРЕЙ. Этого пока достаточно. Теперь можно открывать люки и сушить паруса.

Грей уходит.

ПАНТЕН. Открыть люки! Мокрые паруса на ростры! Не ленись! Живо, живо! Юнгу, ко мне!

Подбегает мальчишка.

ПАНТЕН. Ну, что ж, молодец! Скажу прямо – я думал ты сломаешься в первый же час! Пережить свежий ветер с кормовой качкой – это не просто даже для бывалого моряка.

ЮНГА. Свежий ветер? Я думал, это был ураган, господин боцман.

ПАНТЕН. Ураган? Ну ты даёшь!.. А разве ты не заметил, герой, какие паруса стояли у нас на «Секрете»?

ЮНГА. Конечно! Был всего один трисель, а остальные вы приказали убрать.

ПАНТЕН. Вот именно – трисель! Это ж как божий день! Так вот слушай сюда – если бы это был ураган, малыш, я приказал бы убрать вообще все паруса. Ясно?

ЮНГА. Могу ли я тогда спросить вас?

ПАНТЕН. Ну, давай, давай, спрашивай.

ЮНГА. Если убрать вообще все паруса, я думаю, корабль потеряет управление.

ПАНТЕН. Это ты так спросил? Нет, вы на него посмотрите! Это так цыгане в порту спрашивают!

ЮНГА. Простите, господин боцман! Я просто думал…

ПАНТЕН. Да ясно всё как божий день! Только, кроме хороших мозгов, неплохо бы иметь немного опыта, птенчик. Слушай сюда! Любой парус разорвёт в клочья первым же серьёзным шквалом! Если этот парус не большой, конечно. А если ты ещё, с дуру, поставишь чего посерьёзнее, то можно и мачты лишиться, дружок, а то и вообще взлететь, как говорится, килем в небо! Понял? Вот, иди и думай теперь про потерю управления, умник. Потом доложишь. Всё.

ЮНГА. Слушаюсь!

ПАНТЕН. Стой. Руки покажи… Ясно. Сколько раз тебе повторять – канаты хватать надо, а не гладить! Короче, даю тебе два дня отдыха.

ЮНГА ( радостно ). Есть, два дня!

ПАНТЕН. Я не закончил. Иди, возьми на камбузе спирт и бинт, и возвращайся сюда. Будешь лечить свои мозоли.

ЮНГА ( нерадостно ). Слушаюсь, господин боцман.

ГРЕЙ. Пантен!

ПАНТЕН. Я здесь, господин капитан! ( Юнге. ) Ну-ну! Чего скис? Бегом! И смотри, иголку не забудь.

Грей подходит. Юнга приветствует его и убегает.

ГРЕЙ. Ну, что скажешь, Пантен?

ПАНТЕН. А что? Хороший парень! Старается. Не хнычет. И дотошный такой – всё вопросы задаёт. Очень мне Вас напоминает, Грей, когда Вы ещё мальчишкой на «Ансельме» ходили! Помните старину Гопа – уж он Вам спуску не давал!

ГРЕЙ. Благодаря ему, я стал неплохим моряком, Пантен.

ПАНТЕН. И очень хорошим капитаном, Грей! Уж, поверьте мне, это ясно как божий день.

ГРЕЙ. Ладно, ладно… Давай-ка, лучше, к делу. Шторм был попутный, так что в порту мы окажемся гораздо раньше, чем рассчитывали.

ПАНТЕН. Да разве ж это шторм, капитан? Так, свежий ветер…

ГРЕЙ. Отставить болтовню, боцман. Мы прибудем не на рассвете, а уже сегодня к вечеру. Так что срочно готовьте «Секрет» и команду – отдыхать будем на берегу.

ПАНТЕН. Есть, капитан.

ГРЕЙ. И ещё: раз так вышло, когда станем на якорь, пусть Летика подготовит шлюпку и удочки. Этот ночной город меня совсем не привлекает.

ПАНТЕН. Будет сделано. На рыбалку, значит… Я вижу, вы нынче не в духе, капитан Грей.

ГРЕЙ. Не знаю, Пантен, что такое. Словно что-то должен сделать и не знаю что.

ПАНТЕН. Забыли что-нибудь?

ГРЕЙ. Да нет. Тут что-то другое, неважное… Или наоборот, такое важное, что других не касается. Тоска какая-то внутри… И, вроде, устал, а спать не тянет.

ПАНТЕН. Бывает, капитан. Иным в таких случаях ночные кабаки хорошо помогают. Но вы у нас поскольку трезвость любите, то рыбалка в гавани, пожалуй, будет вам в самый раз. И тихо, и спокойно.

ГРЕЙ. Я тоже так думаю.

ПАНТЕН. Только сдаётся мне, что тут дело посерьёзнее.

ГРЕЙ. В каком смысле?

ПАНТЕН. Да как бы вам сказать-то уж и не знаю. Всё-то вы у нас один да один… Матросы, вон, чуть на берег – уже с подружками гуляют. Я, конечно, согласен, что женщины народ ненадёжный, и часто они сами не понимают, что делают. Среди них, Грей, конечно, есть стервы, есть, согласен, но вы не думайте, что все такие. Без женского полу всё одно чего-то не хватает. Хотя бы даже глупости их, например.

ГРЕЙ. Как раз глупостей мне тут и без женщин удаётся послушать немало. Чаще всего, от своего боцмана. Ну, с чего ты вдруг взял, что я так плохо думаю о женщинах?! Я никак не мог дать повода к таким… странным мыслям.

ПАНТЕН. Логика, капитан. Я догадлив! Когда мы гостили в замке у вашей матушки – помните? – слуги мне рассказали один случай. Из вашего детства. Я вот тут сразу и смекнул!

ГРЕЙ. Даже в голову не приходит, что такое они могли тебе рассказать?

ПАНТЕН. Да тот случай на кухне, когда вам было лет десять. Служанка, как её – Бетси, кажется? – обварила руку кипятком, помните? А вам её так жаль стало, что вы в суматохе половник зачерпнули и себе на руку тоже кипящий бульон вылили. Чтобы, значит, понять его, это, чужое страдание-то! Вот, характер, у вас, а? С таких-то лет!

ГРЕЙ. Да, был такой случай. Потом я её к врачу повёл. И мы, кстати, с Бетси стали большими друзьями. Я не понимаю, Пантен, почему вы решили, что я из-за этого должен быть в обиде на всех женщин?

ПАНТЕН. В том-то и заковырка! Мальчишка Грей был в душе героем, а дамочка – что?

ГРЕЙ. Что?

ПАНТЕН. А то! Когда она ошпарилась, и малыш подошёл к ней с сочувствием, и спросил, значит, – больно ли тебе, мол, девица, – она что тогда сказала?

ГРЕЙ. Не помню.

ПАНТЕН. Вот! А слуги помнят! Она ответила, слезами истекая: «Попробуй, так узнаешь!» Чувствуете? Ей, конечно, и в голову не могло прийти, что мальчишка побежит пробовать! Потому что сама бы она ни за что не побежала бы. И понять женщинам настоящего рыцаря, даже если ему всего-то ещё десять лет, не дано!.. Да. Вот это-то и обидно. Ради кого страдаем!

ГРЕЙ. Да, Пантен. Ты, конечно, хороший боцман, но иногда такого себе накрутишь в голове, что белое чёрным начинает казаться.

Могу тебя твёрдо уверить – у меня к женщинам отношение самое уважительное. А то, что один пока, так, просто, не встретил, видать, судьбу свою.