Ольга Вега - Счастье не купить. Иностранка покоряет столицу: привлекает удачу

Что вам всем от него нужно!

Ходят здесь все!

Даже дети!

Она минут пять сама с собой ворчала.

Но на конец то вернулся директор и не успев сказать мне не слова у него зазвонил телефон.

С кем то долго он говорил.

Я сидела как мышка ожидала конца разговора.

Вся в надежде о помощи.

В моих мыслях не на секунду не уходила,

тревога перед глазами. был только отец.

Я не знала как он сейчас.

Я пыталась помочь.

В ожидание помощи я и не заметила как уже почти два часа дня, а я так ничего и не решила. Мама уже должна поехать в больницу но у нее так денег и не было на лечение. Пришла та заветная минутка когда он положил телефон. И сказал ну что боевая девчонка.

Как отца будешь спасать?

Я ответила; нужно лекарство купить!

Но на это нужны деньги!

Он засмеялся.

Я знаю что без денег не купишь.

Сейчас я пойду в бухгалтерию там на числят зарплату отца.

И заберу деньги.

Сиди жди меня здесь и ушел.

Я немного вздохнула Слава Богу он нам поможет и мы купим лекарство. Для меня тогда это было настолько важно что я не секунды не думала что он мне не поможет. Минут тридцать я просидела в тишине в кабинете и тут открылась дверь. Пришел какой то мужчина с двумя пакетами, спросил где директор. Как я поняла уже потом что секретарь куда то вышла что так тихо проник он в кабинет. Он оставил два пакета и ушел куда то ничего не сказав. Минут через пять пришел директор и начал собирать свой портфель. Позвал секретаря дал ей поручения и попросил подать машину через десять менту. Мне он сказал что деньги он получил.

Спросил знаю ли я в какой больнице отец?

Я сказала в девятой.

Какая палата?

Я покажу как пройти знаю.

А мама где твоя?

У отца, в больнице.

А понятно.

Телефон у нее есть?

Нет у нас только домашний телефон.

Хорошо.

Поехали все там и решим.

Я не могла поверить в счастье. Мы с ним вышли на улицу и через минуту под ехала волга. Он открыл двери и посадил меня на задние сидение и в багажник поставил эти два пакета что принес какой то мужчина и мы поехали в больницу. Ехали мы минут двадцать не нарушая правил дорожного движения. Я всю дорогу ехала не промолвив не слова я так боялась что меня будут ругать за самовольничество мама и папа я же наврала что иду в школу. Но моя лож во спасение отца директор же сказал что деньги получил и везет их он. Мы приехали ко входу больницы. Я радостная выскочила из машины но директор совсем не торопился он о чем то говорил с своим водителем и через минуту вышел из машины водитель открыл двери директору и пашол в багажник за пакетами. Водитель взял пакеты и мы все вместе направились к дверям входящим в больницу. У меня все больше наростал страх что родители меня на ругают, но я надеялась что мама сейчас обрадуется что у нас есть деньги отцу на лечение и не будет ругать. Слава Богу мы пришли в палату папа пришел в себя его с реанимации перевели утром и мама тоже уже приехала с работы и седела рядышком с ним. Когда зашли директор сказал Николай Иванович вы нас смотрю не ждали лежите с усмешкой. А меня вот дочь пригласила вас навестить но уж к сожалению событие совсем не радостное. Ничего все будет хорошо деньги я вам за все 6 месяцев задержки привез так что ваши родные вас быстро на ноги поставят. С таким напором дочь зарплату требовала. Вот и мои гостиниц сказал он маме и водитель поставил пакеты. Отдал всю зарплату и не стал задерживаться поживал здоровья и вышел. Мы в палате остались с мамой и папой мама немного поругала но была на небесах от счастья что мы купим лекарства и побежала в аптеку.

Через двадцать один день отца выписали из больницы.

И я тут же решила, что не дам загнать себя в уныние. В конце концов, у меня и без того много дел, нечего сидеть и киснуть. Меня ждут на пушкинской еще. Торопливо, сминая страницы, я засунула черновики своих сценариев в специально отведенный для него пластиковый футляр и принялся одеваться. Бормотала я, с кряхтеньем натягивая свои новые сапожки. Я отгонял страх. И думала в крайнем случае отдам аванс. Громко произнесла я, натягивая шубку. Но дело было не в авансе что-то уж слишком часто в последнее время стали нападать на меня такие вот неурядицы в работе, а если прямо говорить приступы отвращения к работе и депрессия, которая меня кормит. Стоя на лестничной площадке закрывая двери я, чтобы наверняка отвлечься, стала думать о том, что вот уже третий день пошел, как со мной не случается ничего нелепого и похоже, тот, кому надлежит ведать моей судьбой совсем иссяк и стал не годен даже на злобные чудеса. Задумавшись я стала спускаться по лестнице медленными шажками проговаривая Ангел хранитель мой ты в переде я за тобой, ты в перед забегай путь дорогу расчищай мне во всем помогай. Ступеньку за ступенькой я думала, как же мне не хочется ехать не куда. Увязая в неубранных от снега дворниками то и дело оскальзывалась я на скрытых ледяных рытвинах, я пробиралась сквозь снежные сугробы медленными шагами к метро, придумывая себе все новые и новые оправдания, хотя знала уже совершенно твердо, что чем больше оправданий я себе придумаю, тем вернее повезет меня кривая через всю Москву в Бутово к Ольге а потом обратно через всю Москву на Петровска Разумовскую, спасать совершенно мне ненужного и несимпатичного Толяна. Слава богу, метро от нас до Бутово без пересадок, народу в это время бывает немного, я забралась в уголок вагона и от усталости закрыла глаза. Мои мысли приняли несколько иное, профессиональное если можно так выразиться, направление. В который уже раз подумала я о том, что литература, даже самая реалистическая, лишь очень приблизительно соответствует реальности, когда речь идет о внутреннем мире человека. Я пыталась припомнить хоть одно литературное произведение, где герой, оказавшийся в моем или похожем положении, позволил бы себе сколько-нибудь отчетливо, без всяких проблем, выразить нежелание ехать. Читатель не простил бы ему этого никогда. Пусть герой все равно бы поехал, преодолел бы тысячи препятствий, совершил бы чудеса героизма, но все равно так и остался бы с неким неопрятным пятном в своих глазах и глазах читателя и уж тем более в глазах издателя. Вообще то положительному герою в наши трудные времена разрешается иметь многие недостатки. Он может быть плохим семьянином, разгильдяем и неумехой он может быть человеком совершенно легкомысленным и поверхностным. Одно запрещается положительному герою. Легче верблюду пролезть сквозь игольчатое ушко, нежели литературному герою стать положительным героем нашего времени если он, герой, хоть раз позволит себе пройти равнодушно мимо больных людей лежащих на земле. Вот и выходит что наш герой, по всем литературным нормам, в лучшем случае являюсь нравственным эгоистом. Этот вывод развеселил меня и привел в хорошее настроение.