Марина Кокуш - Музей одной естественной истории

До той поездки мы с В. были едва знакомы, но иногда сталкивались в коридорах общежития, оказывались за одним столиком в кафетерии и в пустых аудиториях после занятий. Мы обменивались многозначительными взглядами, а в переписке обсуждали экзаменационные задания, учебники и всякие пустяки.

Тогда в Бретани, каким-то чудом оказавшись в одной группе, мы с В. будто попали в параллельное измерение. Хотя внешне ничего не изменилось (мы продолжали вместе со всеми пить безвкусный растворимый кофе из алюминиевых кружек на завтрак и делать упражнения под проливным дождем с шести до одиннадцати утра), но в нашей с ним крошечной вселенной больше не действовали законы Ньютона и сила Архимеда. Единственное, что имело значение, – это видим ли мы друг друга, может ли он тайком взять меня за руку или прошептать что-нибудь мне на ухо. Трое суток мы с В. прожили словно за несколько минут.

В последний день семинара командам предстояло выполнить операцию под названием «Раненый солдат». Пользуясь картой и сообщениями с центральной станции, мы должны были найти завернутый в брезент манекен, спрятанный где-то в лесу, и доставить его до вертолетной площадки. После четырех часов поисков наша деморализованная бригада плелась в сторону аэродрома. Отрядом руководил японец, который был в таком отчаянии, что, казалось, в любую секунду мог совершить харакири.

Часть пути пролегала по морскому побережью. Нас заливало дождем, и все были по уши в грязи и песке. Мы с В. брели по пляжу, оставив команду далеко позади. Вскоре с нами поравнялся товарищ по несчастью. «У вас тут что, романтическая прогулка по пляжу? Ничего, что мы там сзади тяжеленный труп тащим?» – с негодованием воскликнул он, и был недалек от истины: несмотря на то что вместо купальника и плавок на нас были промокшие комбинезоны цвета хаки, а в руках вместо бокалов, украшенных разноцветными бумажными зонтиками, – карта и компас, все же это была одна из самых незабываемых прогулок в моей жизни.

Решив дождаться остальных, мы с В. присели на камень. Он сорвал веточку можжевельника, который рос на обочине, отделил один шип от стебля и приставил его к кончику своего носа, утверждая, что так он похож на носорога. Я хохотала до слез. Вообще, в последние пару часов я была немного навеселе: близость к В. опьяняла меня сильнее, чем волшебные пузырьки шампанского, которое в этой суровой обстановке трудно было себе даже представить.

После целого дня под дождем и ветром многие мои однокурсники свалились с простудой. После отбоя, когда я ежилась от холода в коконе своего спального мешка, В. прислал мне сообщение: он тоже не мог заснуть. У него, кажется, поднималась температура. Я тут же предложила ему Doliprane, который, как всегда, был у меня с собой. Мы договорились встретиться через пять минут около лестницы. Я вышла из комнаты и сразу увидела его силуэт, приближавшийся с другого конца коридора. Еще мгновение – и я почувствовала, как его ладонь касается моей щеки. Не помню, отдала ли я ему в конце концов Doliprane, но спустя пару месяцев В. признался, что никакой температуры у него тогда не было, и если бы у меня не оказалось с собой лекарств, то у него был запасной предлог увидеться со мной наедине: он собирался попросить зарядное устройство для телефона.

Шампанское, июль 2013

Лето 2013 года было для нас с В. самым незабываемым и самым тяжелым одновременно. Так получилось, что мы провели его в разлуке. Он уже сдал последний экзамен, а мне еще оставалось ждать две недели до конца занятий. В июне я провела несколько дней на семинаре по этике в монастыре Сент-Этьен, а сразу после этого – на свадьбе в Ницце. В те утомительные выходные я проехала за рулем около полутора тысяч километров, но усталость только усиливала мое возбуждение. Мое тело было настолько пропитано счастьем и влюбленностью, что, казалось, они вот-вот начнут сочиться из глаз. Как хорошо, что за вождение автомобиля в состоянии такого опьянения не отбирают права. Даже трехчасовая пробка перед въездом в Марсель по дороге на свадьбу и ранний подъем в придорожной гостинице недалеко от Лиона на обратном пути не могли стереть блаженную улыбку с моего лица. Я выписалась из отеля в полчетвертого утра и отправилась в Париж еще до восхода солнца. Проезжая по трассе А6, я любовалась бледно-розовым рассветом из окон машины. Мне нужно было успеть в университет к началу первой лекции в восемь утра.

В день моего возвращения мы с В. так и не встретились: он улетел с семьей в Италию. Оставил мне ключи от своей комнаты в общежитии, и я часто дремала в его кровати во время обеденного перерыва, счастливая лишь оттого, что могла засыпать и просыпаться на его подушке, в окружении его вещей.

Когда В. вернулся из путешествия, мы снова разминулись: он сразу же уехал на машине в Люксембург подписывать какие-то документы. Я с нетерпением ждала его: наконец мы должны были провести вместе целую неделю! Только мы вдвоем. Драгоценная неделя перед совсем уж невообразимой разлукой в целый месяц, о которой мне было страшно даже подумать. Через семь дней он улетал домой до конца каникул.

В детстве я часто ставила перед собой в воображении всевозможные дилеммы: например, чего бы мне хотелось больше – закончить учебный год на одни пятерки или сделаться чуточку выше, чтобы не стоять последней в линейке на физкультуре; проснуться с длинными кудрявыми волосами вместо моего каре до плеч или чтобы в меня влюбился сосед по парте. И тут же отвечала себе фразой Аглаи Епанчиной из «Идиота»: «Я в торги не вступаю». О, в какие только торги я бы не вступила тем летом, чтобы хоть на час увидеть В.

Наконец долгожданный день наступил. Мы уже давно все обговорили и спланировали: утром он выезжает из Люксембурга, делает небольшой крюк, чтобы отвезти брата в Страсбург, после чего ему остается преодолеть еще пятьсот километров, чтобы через пять часов быть у меня дома.

Разумеется, с самого утра все пошло не по плану. В. задерживался и рассчитывал выехать не раньше двух часов дня. Когда он уже был в дороге, с машиной вдруг что-то случилось: она не разгонялась больше чем до двадцати километров в час и на торпеде горели все лампочки сразу. В довершение всего его телефон почти разрядился. Он все время выключал его, чтобы потом в крайнем случае можно было со мной связаться.

Я ждала от него новостей и целый день не сводила глаз с телефона. С каждым сообщением В. о новых неприятностях мое сердце на мгновение замирало, будто перед мертвой петлей на американских горках, и в следующую секунду стремительно летело вниз, лопаясь, как наполненный водой воздушный шарик, брошенный с балкона пятого этажа. Боль от удара постепенно стихала, растекаясь по всему телу.