Басарай - Рассказы из маленькой комнаты

В тот день мы должны были идти домой вместе, но я задержалась, беседуя с одной знакомой девушкой, а когда услышала крик моей сестры, то со всех ног помчалась к ней. Но когда я прибежала, было уже поздно… Сияна была мертва, а Джахандэ замер с окровавленной саблей в руках. Упала я на колени, и по лицу моему потекли реки слёз. С моего языка слетали самые злобные проклятья. Но вдруг земля содрогнулась, и я увидела, как душа моей сестры начала возноситься к небесам. Паря в нескольких метрах от земли, она вдруг повернулась ко мне и сказала:

– Дорогая Мелодения, не печалься о том, что разлучил нас с тобой жестокий Джахандэ. Возьми срезанные саблей волосы и отнеси их к мастеру Нарану, он поймёт, что с ними делать.

Сказав это, она обернулась вспышкой света и вознеслась к небесам. И свет этот был таким ярким, что обжег глаза Джахандэ. Он начал слепнуть, громко кричать и размахивать саблей, а затем бросился бежать и вскоре скрылся в паутине улиц. Как узнала я много позже, он смог добраться до дома одного травника, который ещё не успел ничего узнать о его поступке, Джахандэ попросил его приготовить отвар из целительных растений, возвращающий зрение. Травник хорошо знал Джахандэ и любил беседовать с ним о магии, поэтому, увидев его беду, он незамедлительно согласился помочь, не спрашивая, что с ним приключилось. Однако когда он начал смешивать необходимые травы, хранящиеся в стеклянных банках, оказалось, что некоторые растения закончились, а в то время их было уже негде достать, так как они отцвели. Поэтому, когда он приготовил отвар из оставшихся растений, и Джахандэ промыл им глаза, зрение не вернулось полностью. Всё было мутным, словно смотрел он на мир сквозь стекло, омываемое дождём.

Что касается меня, то я подобрала срезанные волосы Сияны, завернула их в платок и в отчаянии начала созывать людей, чтобы они помогли мне перенести тело сестры в место для проведения похоронного обряда. На мой призыв отозвались несколько мужчин. Вечером, после предания тела огню, я отправилась домой, и долгое время никуда не выходила. Я никак не могла смириться с произошедшим. Но вспомнив о том, что сказала мне сестра, я отправилась к мастеру Нарану. Это удивительный человек. Всё, к чему он прикасается, буквально оживает в его руках. Всю жизнь он потратил на создание скульптур. Он высекал их из камня, вырезал из дерева и отливал из металла. Но, как оказалось, главной его мечтой было создание арфы. Однако он никак не мог найти подходящего материала для струн. Когда я пришла к нему в мастерскую и отдала отсечённые волосы сестры, сияющие солнечным светом, он изумился до глубины души. Сделав подсчёт, он обнаружил, что их ровно сорок семь, как раз столько, сколько требовалось для завершения арфы. Не теряя ни секунды, он поместил их в котёл с кипящей жидкостью, подождал некоторое время, а затем достал и превратил в волшебные струны.

Весть о том, что мастер завершил работу над своим инструментом, облетела весь город, и сделанную Нараном арфу поставили на площади у высокого дерева. Мастер подошёл ко мне и сказал, чтобы я села и попробовала что-нибудь сыграть. Я ответила, что совсем не знаю нот. Тогда он сказал, что это вовсе и не обязательно. Прежде я не умела играть ни на одном музыкальном инструменте, но как только я села за арфу и прикоснулась к струнам, пальцы мои сами начали перебирать их, извлекая чудесные звуки. Вдруг на горизонте, в синеве небес, появилось сияние, а затем раздался знакомый нежный голос:

– Не пугайся, это я, твоя сестра Сияна, чью жизнь отнял Джахандэ. Вижу, ты сделала так, как я тебе сказала. Знай, что отныне тебе предстоит заботиться о людях вместо меня. Играй каждый день на арфе, дабы ни одна болезнь не смогла поразить их. Этот инструмент будет вашим надёжным щитом, каким когда-то была моя флейта.

С этими словами Сияна исчезла, растворившись в лучах солнца. И хотя мне было грустно, что я больше никогда её не увижу, всё же на душе у меня было легко. Я с удовольствием взяла обязательство сестры на себя и стала самоотверженно служить людям. С тех пор каждое утро на протяжении вот уже многих лет, как только солнце покажет свой лик, и его золотистые лучи коснутся земли, я сажусь за арфу и начинаю играть. В течение всего дня музыка разносится по улицам города, сливаясь со щебетанием птиц и шумом фонтанов. Затем, в час, когда небесное светило скрывается за горизонтом, я прекращаю свою игру.

Услышав удивительный рассказ Мелодении, Ашман спросил:

– А что же случилось с Джахандэ?

Но не успела она ответить, как откуда-то с дерева донёсся мужской голос:

– О, возлюбленная Мелодения, позволь мне самому рассказать эту историю.

– Чей это голос? – поинтересовался Ашман.

И вновь с дерева донеслось:

– Это голос Раджи Тхапура, человека, который спроектировал дворец Мелодении, и потому удостоился чести отдыхать в лежанке на ветвях этого дерева, пить вино и услаждать слух её музыкой.

– Окажи нам любезность, Раджи, – сказала Мелодения, – спускайся с веток и покажись нашему гостю.

Послышался шелест листьев, и с дерева спустился молодой черноволосый человек в белых одеждах.

– Приветствую тебя, Ашман! – произнёс он. – Теперь приготовься выслушать мою историю.

После того, как Джахандэ понял, что зрение к нему не вернулось полностью, он, напуганный тем, что люди поступят с ним, как однажды с Мамбеком, – превратят его в каменную статую – решил исчезнуть из города подобно тому, как днём пропадают звёзды с неба. Дождавшись ночи, он вышел из дома травника и примчался ко мне. Я сидел за своим столом и переводил труды Витрувия, которые мне любезно предоставил один хороший друг. Джахандэ, запыхавшись, ворвался ко мне домой. Он сказал мне о своём намерении покинуть Белуний, объяснив это тем, что нахождение в городе стало невыносимым и он мучается, словно под пыткой. Он хотел, чтобы я отправился с ним. Но как я мог покинуть свой родной город, который так люблю, да и потом я не понимал, что происходит. Удивившись его внезапному появлению, я отказался от предложения. Тогда он достал какой-то порошок из кармана своего халата и сдул его с ладони мне в лицо, при этом нашёптывая какое-то магическое заклинание. За доли секунды я потерял контроль над собой и стал подчиняться его приказам. Не теряя времени даром, Джахандэ вывел меня из дома, нагрузил, словно на ишака, все книги, которыми обзавёлся, в надежде продолжить их изучение, когда к нему вернётся зрение и, опираясь на внутреннее чутьё, словно обладал он нюхом собаки и языком змеи, отправился на поиски подходящего места для строительства своего города.