Сергей Данилов - Знакомые истории

– Хореографию в школьные годы изучала, в ансамбле пела и плясала, грамоты зарабатывала, с этим проблем никаких, а раздеться… только после бокала вина решилась. Девчонки налили и вытолкали на сцену. Ничего, разделась кое-как. И до сих пор перед началом жахну красненького – и вперёд!

Действительно, Вика оказалась взбалмошной особой. Они прожили вместе почти четыре месяца, потом она громогласно ушла, затем вернулась по новой, и так взяла за правило: то уходить, хлопая дверью на весь подъезд, то приходить и устраивать праздничный вечер со свечами. Праздник устраивался на кухне, где Вячеслав появлялся крайне редко, живя в кресле у рабочего стола с ноутбуком и питаясь здесь же. Торжественный ужин по поводу встречи оплачивал он, это составляло пятьсот рублей, иногда чуть больше: Вика заказывала по телефону необходимые ингредиенты: две пиццы, бутылку вина, коробку конфет, или вместо пицц одну курицу-гриль.

Раздеваться она любила в его комнате. Славик заметил, что и дома красивое раздевание случалось тоже всегда только после бокала вина. Иногда она делала это очень быстро, глазом не успеешь моргнуть, а иногда невыносимо медленно. Однажды, вернувшись после очередного расставания, устроила киндер-сюрприз, разделась прямо на площадке перед дверью. Конечно, на пятом этаже посторонние шляются не часто, а всё равно чуть не задохнулся, когда открыл дверь, а она вот – лежит на полу, постелив свой плащик, в туфлях, макияже, и улыбается. Оказывается, так и пришла в одном плаще, и прожила целую неделю. Но ничего, сходили в магазин, купили халат и платье.

А выпила ли до того на площадке, остаётся под вопросом. Спрашивать не стал, ещё обидится и уйдёт. Вика говорила, что снимает квартиру одна, платит пять с половиной тысяч в месяц. Вячеслав предложил перейти жить к нему, мол, и деньги на этом приличные сэкономятся, и вообще… однако Вика решительно отказалась по той простой причине, что в случае чего ей тогда некуда будет от него уйти, хлопнув дверью.

Возможно, полагала, что сожитель потребует совместно оплачивать квартиру или участвовать в прочих хозяйственных расходах. Нет – так нет, Славик пожал плечами и больше на данную тему не заговаривал. А за квартиру, кстати, уплачено на год вперёд, причём в двойном размере, чтобы голова не болела. И хрущёвку затрапезную выбрал лишь потому, что сам вырос в такой же, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Для работы ведь самое главное – чтобы не замечать ничего вокруг, не отвлекаться на ерунду.

А мог бы запросто снять и коттедж, и купить мог, но для чего привлекать лишнее внимание? Глупо. Здесь хозяйка с него даже паспорта не спросила, так обрадовалась оплате, что не появлялась ни разу. Приходит, квитки забирает из почтового ящика за коммунальные услуги, и не слышно её и не видно. Куда бы рвануть? В Мексику или на Бали? Прямо сегодня? Нет, с утра не получится: сначала постричься… потом на двенадцать талончик к зубному… и ещё… день рождения. Или плюнуть на все мероприятия, взять да улететь в Турцию? Там и постричься. Наголо, под Зидана. А Мексика с кактусами?

Ничего не решив, начал действовать по заранее разработанному дневному плану, то есть неспешно позавтракал в том же круглосуточном кафе, откуда направился прямым ходом в ближайший салон красоты, где попал в кресло молоденькой и уже весьма упитанной парикмахерши в синем коротком халатике почти без рукавов. Кресло располагалось в соседстве с раскрытым окном, штора из того же синего невесомого шёлка парусила в потоках воздуха.

Мастерица взмахнула огромной синей накидкой, парашютом накрывшей Вячеслава, закутала с горла до ног. Он сжался, предчувствуя обычные болезненные процедуры, сделался меньше, чем был на самом деле, а в комплекте с парикмахершей, вставшей позади кресла и разглядывающей его шевелюру, оба превратились в единую синюю кенгуру, отягощённую огромной сумкой-животом, из которой торчала остроносая, вихрастая маленькая голова с вытаращенными глазами. Рвануть, что ли, в Австралию?

Буркнул: «Модельная, коротко, но не слишком», и впился взглядом в зеркало, предчувствуя, что его сейчас опять оболванят, а он снова не ухватит то единственно верное мгновение, когда надо крикнуть: «Всё, достаточно, спасибо!» Если же не сказать, то будет вроде бы ничего-ничего, а когда потом встаёшь, то поздно возмущаться. Эта упитанная девица наверняка дёргать начнёт, и почему они все дерут волосы, да при этом ещё весело треплются друг с другом?

Парикмахерша запорхала вокруг ярко-синей бабочкой, почти не касаясь головы. Трепетно щёлкающие ножницы, казалось, рассекали исключительно окружающий воздух. «Слава богу, не дерёт, наконец-то мастерица попалась. Узнать, как зовут, ходить только к ней», – Славик обрадовался: повезло в день рождения, и расслабился. Стрижка стоит сто двадцать. Если нормально пострижёт, он добавит ещё сто рэ на чай. Профессиональный труд должен поощряться, профессионалов в любом деле Славик любил, сам такой. И приготовился возлюбить парикмахершу тоже.

За волосы мастерица действительно не дёргала, стригла легко, неощутимо, только вот налитые ручки оказались до такой степени короткими, что небольшие откровенные груди, голые локотки, – всё это поселилось жить непосредственно у носа клиента. И забывчивая. Так отдаётся любимому парикмахерскому делу, что всё забывает: прижмётся горячим бедром к колену и стоит целую минуту, вроде по производственной необходимости, посмотрит-посмотрит на лицо, обежит вокруг, затрещит ножницами, и – тык, в другое колено упрётся. Вся в работе, трудится не щадя живота своего, стиль такой. А на вид сначала обыкновенной показалась, неинтересной, но мало-помалу Славик понял, что ошибся, посчитав её заурядной толстушкой. Нет, тело феноменальной притягательности, замечательно крепко стиснутое объятиями ультрамаринового шёлка. Рука от запястья до подмышки тоже необыкновенно гладкая, и, под мелодичное пощёлкивание ножниц, предплечье, такое близкое и доступное, начинает сотрясаться единым целым мелко-мелко. Отчего туго перетянутое накидкой горло Славика рефлекторно совершает одно за другим глотательные движения, несмотря на непреходящую сухость во рту.

Вовсе не бабочка перед ним порхает, а единственная в своём роде крепенькая синичка, быстрая, сильная, прилетевшая в сад, где висел на ветке специально для неё на нитке кусочек сала, прицепилась острыми коготками – и давай обрабатывать со всех сторон! Гладкая и голая. Если без халатика. И в халатике шёлковом всё равно – гладкая и… голая. Ей даже раздеваться не надо, так всё видно. Наверное, незамужняя. А может, и живёт с кем. Невинная девчонка не стала бы запросто напирать на ногу клиента даже из соображений устойчивости. Или могла? Сейчас он не в состоянии решить данный вопрос: голова слегка помутилась от близости. Или перед близостью? Она его клеит? А может, это редкий профессиональный стиль, обусловленный недостаточной длиной рук? Клеиться он не будет. Почему? Вика же ушла, всё.