Вита Хан-Магомедова - Искусство. Современное. Тетрадь девятая

© Вита Хан-Магомедова, 2017

ISBN 978-5-4485-3180-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За последние 25 лет на мировой арт-сцене сохраняется англо-американское доминирование. Но постепенно ситуация меняется, всё больше обнаруживается огромный интерес к незападным культурам, искусству других континентов, демонстрирующим иные перспективы для развития современной культуры. Поэтому в тетрадях девятой и десятой представлена широкая панорама современного искусства Японии, Индии, австралийских аборигенов, Китая, Африки, художников, чьи произведения основываются на эзотеризме и ритуальности в эпоху очевидного кризиса западных ценностей.

Смешение традиционного и модернистского, самых актуальных тенденций, новых технологий с миром манга и каваи – характерные особенности искусства Японии в наши дни. Современное искусство Японии стало известным благодаря изобретательному сочетанию элементов классической традиционной эстетики с западными художественными течениями и стилями. Как и их коллеги на Западе, японские художники в основном обращаются к живописи, скульптуре, фотографии, видео. Вместе с тем, в своем творчестве они иногда искусно препарируют или вводят элементы, характерные для японских ремесел, татами, масок театра Кабуки и театра Но и других исконных японских традиций и дают очень оригинальную интерпретацию повседневной жизни японцев. Прославляя, обыгрывая, развенчивая эти повседневные практики, включая нахождение пассажиров в метро и в других видах транспорта на улицах Токио, они всегда остаются в границах японского традиционализма, что проявляется даже в самых актуальных их произведениях.

В наши дни, когда заходит речь о японской культуре, больше не вспоминают об эстампах, изящных изделиях и веерах. Их заменили видеоигры, мультфильмы и манга – комиксы. Скорее всего речь идет о символах, рожденных этими культурными феноменами, таких, как кошка Хэллоу Китти, монстры из карманного Покемона или хомяк Хамтаро. У всех этих персонажей есть один общий признак, они – каваи, буквально любимчики.

Культ вселенной каваи появился в Японии в 1970-е, но получил наибольшее распространение в последние 30 лет. С 1992-го понятие «каваи» особенно часто используется в японском языке. Сначала распространение термина каваи строго ограничивалось миром детской культуры. Но вскоре притягательность каваи для детей распространилась и на взрослых. В Японии детство воспринимается как привилегированный период безграничной свободы, предшествующий вхождению в эру конформизма. Мир детства, воплощенный симптомом каваи, – золотое прибежище для японцев, стремящихся оттянуть его завершение, отказывающихся выходить из него.

В середине 1990-х поколение художников, обосновавшихся в Токио, было заворожено этим образом каваи, ставшего для них путеводной нитью на многие годы, представляющего большую ценность для современного японского искусства. Однако эти художники не используют феномен каваи слепо и необдуманно. В своих произведениях они демонстрируют опасности, скрывающиеся в слишком инфантилизированном обществе.

Когда художник Хироси Араки говорит: «У меня возникает впечатление, что я должен жить так, чтобы осуществить свои детские мечты», то его высказывание – типичный признак представителей его поколения, стремящихся найти укрытие от тягот окружающего мира в детстве, в инфантилизме. В работе «Космический мальчик» (1996) Араки посылает зрителям тревожные импульсы, связанные с процессом взросления. Его персонаж размером с маленького мальчика представляет знаменитого робота-гуманоида, заимствованного из манга с тем же названием. Араки поместил своего персонажа в стеклянный гроб, бросающий вызов проходящему времени. «Космический мальчик», как и суперробот, может делать абсолютно всё, за исключением одного – ему не суждено вырасти. Он никогда не стареет, даже в гробу остается вечным мальчиком – эдакий Питер Пэн Страны Восходящего солнца.

Но в манга именно эта его неспособность расти сделала «Космического мальчика» изгоем и стала причиной охоты на него его отца, создателя. Араки, конечно, прославил своего знаменитого персонажа, но его творение лишь рассказывает о несчастном мальчике, от которого отказалась семья, поскольку он был заблокирован в состоянии детства.

Знаменитый художник Такаси Мураками провел специальное исследование, чтобы определить критерии, особенности модного каваи. В 1993-м он создал своего персонажа-фетиша, обожаемого, но загадочного господина Доба. Это улыбающийся гибрид с большими ушами, помеченными буквами Д и Б и большой круглой головой с буквой О. Соблазнительный и всеми любимый, он воплощал популярный феномен, как в повседневной жизни Японии, так и в воображении. Используемый в десятках продуктов, он имел настоящий коммерческий успех. Мистер Доб являлся одновременно и японским аналогом Микки Мауса, и его монструозным двойником, потому что поразительным образом Мураками осуществлял со своим персонажем странные метаморфозы, порой мучительные. Его тело взрывалось, его глаза, зубы, конечности распределялись по четырём углам холста или разрезанные собирались в кучу. Мураками словно предупреждает: следует иронизировать, насмехаться над тем, что изначально кажется дорогим и любимым. Однако есть нечто тревожное, пугающее в простодушной улыбке господина Доба, на манер старинных колдунов из народного фольклора, завлекающих детей в свои сети коварными улыбками и конфетами. Как у современной Моны Лизы, невозможно угадать, что же скрывается за двусмысленностью его улыбки, так и тревога, рождающаяся от восприятия каваи, вовсе не обязательно должна возникать из-за монструозного изображения, чтобы человек ощутил себя не в своей тарелке.

Художница Момойо Торимуцу в 2001-м создала двусмысленную работу на эту тему. С одной стороны, название «Что-то я чувствую себя не совсем комфортно» можно перевести так – «Действительно мне не по себе» – не оставляет сомнения в отношении смысла работы. А с другой – два персонажа, гигантские розовые зайцы улыбаются и работа в духе каваи рождает впечатление, будто задыхаешься. Еще большую робость мы испытываем из-за размера зайцев – высота более 3 м. Два огромных надутых розовых шара расположены таким образом, словно расплющены между полом и потолком и закрывают от нас остальную часть помещения – экспонаты выставочного зала – и перемещаться здесь очень неудобно. Вместе с зайцами-шарами демонстрировались рисунки, показывающие их сдувшимися. В таком виде они напоминают туши животных, развешанные на скотобойне.