Ирина Соловьёва - Приграничная полоса времени. Избранное из цикла «Мои современники»

Хочется добавить еще несколько личностных штрихов к литературному портрету, составленному из основных направлений творческой деятельности нашего современника для придания ему еще большей выразительности. От мамы: «Друзей у него всегда было очень много. В детстве ему хотелось их как можно больше. Он заводил их в большом количестве, где только не был: в детсаду, школе, когда лежал в больнице, в институтах и т. д. Определить настоящий друг или случайный он не пытался, и поэтому всех принимал одинаково хорошо, с душой нараспашку, и все бывали у нас дома. Он всё видел сквозь розовые очки. Его действительно легко было обмануть, войти в доверие к нему. Но совсем не потому, что он был простофиля, а скорее он уже тогда отличался недетским великодушием и терпением». А вот как прозвучал ответ приятеля поэта математика Алика Богужинского на вопрос о личностных качествах Терентия Травника:

«Он ищет… – и находит. Он верит… – и не проверяет. Он добрый… – и не помнит об этом. Он умный… – но не математик. Он чудной, а не чудный. Он много знает, но не всё, как я. Он любит путешествовать, но не по турциям и египтам . Он любит Родину – бескорыстно. Он знает плохое, но скрывает. Когда ему говоришь, ты, Травник – лопух, он смеясь, добавляет – не просто лопух, а самый большой и опять при этом смеется. Он легко просит прощение и тяжело переживает свой проступок. Он хорошо играет на гитаре, но для людей, а не для понтов. Он остроумен, но легко позволяет точить свой затупившийся ум другим, когда надо. Он большой фантазер, но почему-то его фантазии часто сбываются. Он дает другому жить, и это самое главное»!

Терентий Травник – феномен, явление, не изученное и не исследованное.

Пятидесятилетие – с давних времен считается круглой знаменательной датой по причине особого отношения к цифре семь и вложенного в нее сакрального эзотерического смысла.

Друзья: Терентий Травник и врач Николай Ефремов

на реставрационных работах в с. Мелихово. Фото 2003 г.

Само слово «юбилей» произошло от еврейского слова, означающее «год свободы», «год всепрощения», когда рабы получали свободу и прощались долги должникам. Установленный пророком Моисеем такой год наступал каждые пятьдесят лет, после семи семилетий. Семь седьмиц Терентия Травника – это не только период творческих достижений и делания самого себя, это еще и период открытия и познания Семи Печалей Человеков.

Превратив свою жизнь в сплошную работу по двадцать часов в сутки, не давая себе ни дня на отдых, он знает и понимает, что иначе нельзя, ничего не получится, времени не хватит даже на малое. «Год свободы», следующий за таким сочетанием лет обязательно должен не пройти даром и быть особенным для него. Все круглое в жизни человека с древнейших времен считалось особым, тесно связанным с природными и космическими силами, именно поэтому «круглые даты» знаменуют в жизни человека необычную дату, определенную веху жизни. Поэт вступает в новый жизненный период и для него открываются новые возможности наметить для себя неизведанные непокоренные вершины.

Статья размещена в книге стихов Терентия Травника «Мгновенья осени моей»

Осень любима и воспеваема многими поэтами, художниками и композиторами. И всё же, она для каждого из них – своя. Почему так происходит? Разве осенью всем нам видится не одна и та же картина – картина увядания природы? Вероятно, так оно и есть, но вот восприятие её разное. Именно потому, что осень, как и любые другие проявления природы, каждый воспринимает по-своему, то и впечатление, производимое этим на душу художника, зависит от его конкретного темперамента, и это впечатление всегда глубоко субъективно и мимолетно. Стихотворения Терентiя Травнiка – есть выражение его душевного ощущения или настроения. Для эмоционального окраса своих произведений он располагает богатейшей палитрой образных средств, благодаря которой, созданные им поэтические полотна выглядят выразительно, рельефно и ярко.

В предлагаемой вашему вниманию книге «Мгновенья осени моей…» поэт делится с читателями своими мимолётными мгновениями, в которых мастер живо и естественно запечатлел не только реальный мир в его подвижности и изменчивости, но и передал в стихах свои осенне-сокровенные размышления, переживания, свои интимные чувства и ощущения. Грандиозный «мир невиданных картин» осени с разным настроением запечатлённый в стихах, предстает перед взором читателя. Словно поэтический импрессионист он отражает в них свои жизненные впечатления, затронувшие самую сердцевину его внутреннего мира, тонко и умело передает мельчайшие подробности преображённой осенней природы и человеческой сущности в чувственной лирической форме. Что значит осень для поэта? Какие чувства вызывает она у него?

В одном из своих стихотворений поэт доверительно сообщает, что в это время года «случаются особые осенние стихи» и, раскрывая секрет, добавляет – «…особенною краской рисуют их – то хмарью, то дождём… с особой поэтической натаской под листопадным проливным огнём». Великолепная литературная образность создает в сознании читателя живую, наглядную картину листопада, от которой невозможно оторвать заворожённого взгляда и этот листопад действительной «проливной!» из опадающих желто-красных листьев, а речевое подчеркивание слова «огнём», безусловно, усиливает это восприятие. Не менее интересное и завершение у стихотворения, когда поэт буквально одним взмахом своего пера преобразовывает «осенние-особые стихи» в звонящие набатные колокола, тем самым многократно усиливая действие образа на душу читателя!

Можно предположить, что осень – любимое время года для поэта, настолько много произведений он ей посвятил, да и сам автор признаётся, что «…только осенью влюбляются поэты…». Вот и он «по-юношески» влюблён и в «сказочное кружево из опавше-летящей листвы», и в «терпкость августовских зорей», и в «осенний вечер – мир, окрашенный свечами», и в «полутона, полунамёки, полушептанья вечеров», и в «холодный тембр сентября»… Так из стихотворения в стихотворение нежно льётся с «особым звучанием» тихая мелодия любви, и поэт не скрывает, что ему «хочется прижаться к прохладному дыханью ноября и слушать-слышать осень…». И бередит его распахнутую миру душу осеннее «золото палое» и, конечно же, «мила… поздней осени печаль», и лечит он сам себя от этой печали «обычною прописью» своих стихов, зная что только «осенним» можно убрать нестерпимое, тяжкое в душе, осознавая при этом, что как ни «хороша рогожа, да носить её не гоже»: