Сергей Медведев - День, когда заговорило радио. Рассказы

Однажды Валерий Федорович весь вечер провел на кухне, у радиоприемника. Ждал, когда же на нем высохнет постиранная майка. Потому что на человеческом теле майки сохнут быстрее всего. Что бы не говорили. Особенно, если на улице дождь, и на балконе майку не высушишь.

Валерий Федорович ждал, когда же засохнет эта проклятая майка, курил и слушал радио. Очень хотел услышать что-то важное, касающееся жизни каждого человека. Что именно такое важное он должен был услышать из радиоприемника, он и сам не представлял. Ну… Может быть, что крепкие спиртные напитки опять будут продаваться круглосуточно. Что может быть важнее? И всех касается. По крайней мере, это касалось всех знакомых Валерия Федоровича.

Однако ничего важного по радио не говорили. Одна музыка. Попса. И московское время. А потом радио и вовсе перестало говорить. Одни шумы – будто из ракушки, когда ее приложишь к уху. Если кто не знает, в этом случае человек слышит шум собственной крови. У Валерия Федоровича было повышенное давление, так что ракушки у него прям-таки штормили. Как будто волны бились о скалы.

…Валерий Федорович еще раз прислушался к радиоприемнику – тишина. Хотя лампочки горят.

Мужчина уже хотел было лечь спать, когда радиоприемник заговорил, очень тихо, так что Валерий Федорович подумал, что это его жена из спальни зовет.

– Валера, ты меня слышишь?

– Ты спи, зачем я тебе? Майка еще вогкая.

Сразу Валерию Федровичу никто не ответил.

Через минуту голос – приятный, нежный, женский, незнакомый – опять произнес.

– Валера!

– Кто ты? – испугался Валерий Федорович, вышел в прихожую и на всякий случай проверил, заперта ли дверь. Дверь была заперта. Мужчина выглянул в окно, но и там никого не было, только отвратительные пьяные подростки из соседнего дома.

– Валера… Ты меня слышишь? – теперь Валерию Федоровичу было очевидно, что звуки доносятся из радиоприемника.

– Слышу. Ты кто?

– Это секрет… Но знай, Валера, я тебя очень люблю.

– Жена дома… Может, завтра где-нибудь встретимся? Ты кто, где живешь?

Однако приемник ничего не ответил Валерию Федоровичу. А вскоре, как обычно, заиграла музыка вперемежку с московским временем.

«И чё дальше? – подумал Валерий Федорович. – Любит она меня. Смешно. Дурочка. Молодая еще, наверное… Конечно, молодая, неопытная… Значит, я еще привлекательный мужчина. Раз нравлюсь таким молоденьким девушкам».

Мужчина потрогал себя за член. Он был на месте.

Валерий Федорович взял подмышку радиоприемник и отправился в спальню, лег рядом с женой, накрылся с головой одеялом и стал ждать.

Но ничего не происходило. То есть, никто ничего приятного – лично для него – не говорил. Так, для всех и в общих чертах.

– Ты че, ебанулся? – спросила утром жена, обнаружив, что муж спит в обнимку с включенным радиоприемником.

– Сейчас будут погоду передавать. Боюсь пропустить, – Валерий Федорович не растерялся. – Говорят, сегодня дождь опять будет. Сырая в этом году весна. Не надо сейчас ничего стирать.

– Ну-ну, – сказала жена. – Я и не собиралась.

…На следующий день – в субботу – Валерий Федорович отправился на кладбище. Убрал, на всякий случай, могилу умершей десять лет назад матери, покрасил оградку и перекрестился. Потом позвонил кладовщице Александре, за которой ухаживал 15 лет назад. Но трубку взял муж кладовщицы, Валерий Федорович не стал с ним разговаривать.

Спать Валерий Федорович лег в наушниках. В обнимку с радиоприемником. Но в ту ночь по радио опять передавали только музыку.

– Люблю послушать музыку в субботний вечер, – объяснил он свое необычное поведение жене. – Ты же не любишь. Дай спокойно послушать.

– Слушай, слушай. Только потом не жалуйся. Я тебя предупредила. Мне придури не надо.

В воскресенье утром Валерий Федорович купил батарейки и вставил их в радиоприемник. Ему показалось, что самое интересное и важное по радио передают именно в тот момент, когда он переносит приемник из кухни в спальню и обратно. Теперь радиоприемник работал непрерывно.

В воскресенье вечером Валерий Федорович опять заснул в наушниках и в них же проснулся.

– Продолжаешь? – поинтересовалась жена. – Зря.

Когда в понедельник Валерий Федорович вернулся с работы, радиоприемника на кухне не было. Не было его и в спальное. Только в десять вечера, перед сном, мужчина нашел сломанный корпус своего друга в помойном ведре. Там он обнаружил и все его внутренности: чудесные диоды, волшебные транзисторы и ослепительной красоты микросхемы. Нежные синие и розовые проводочки были частично оборваны. Наушники превратились в две раздавленные карамельные конфеты. Очевидно, что жена топтала наушники каблуками.

– Валера, я тебя предупреждала, а ты не послушал, – сказала женщина. – Пеняй на себя.

Валерий Федорович почувствовал недомогание, у него повысилось давление, из носа потекла кровь. Он подумал, что так, наверное, чувствовала себя царевна-лягушка, когда идиот царевич сжег ее шкурку. Однако свою жену Валерий Федорович царевной не считал, он взял со стола кухонный нож и отрезал ей голову.

Когда за мужчиной пришли милиционеры, они застали странную картину: Валерий Федорович в трусах и окровавленной майке, стоял на коленях, рядом с кухонным столом; на кухонном столе лежала тарелка, а в ней стояла (именно стояла, а не лежала) голова жены.

Создавалось впечатление, что Валерий Федорович ждет, когда же голова заговорит, а он не хочет упустить ни слова. Даже ухо приложил к ее губам.

– Не шумите, – попросил Валерий Федорович милиционеров, – она говорит очень тихо.

В детстве я был необычным ребенком. Я умел читать чужие мысли.

Впервые я догадался, что у меня есть такой дар в последнее лето перед школой, в шесть лет и десять месяцев. Это я знаю точно, потом что в этот день у отца был день рождения. Но мы с матерью в тот раз об этом забыли.

Дело было так.

Мать купила мне футбольный мяч и насос для него. Радуясь подарку я чисто случайно разбил отцовскую пивную кружку с выгравированной на ней надписью «За волю к победе. Отличнику боевой и политической подготовки Александру Вощюку». Кружка стояла на буфете.

В принципе, кроме надписи в кружке не было ничего ценного. Стандартная полулитровая кружка из толстого стекла. Даже без ручки, она откололась еще до моего рождения. Но отцу кружка была дорога как память о годах проведенных в спортроте, когда, по его словам, он подавал большие надежды как легкоатлет.

– Это мой талисман, – сказал отец. – Теперь он разбит.

– Ой, подумаешь, купим новую, и надпись сделаем не хуже прежней, – мать попыталась сгладить ситуацию.