Берта Ландау - Загадай – исполнится!

– Там калитка на щеколде. Просто руку просуньте и отодвиньте. А от дома – вот, – пояснила она приветливо.

– Спасибо. Я осмотрюсь там и верну ключ, – проговорил он, обращаясь к той, что смотрела на него сверху.

Негромко сказал, но она услышала.

– Вы можете его просто в почтовый ящик к нам кинуть. А мы потом достанем, – сказала девочка. – Ничего с ним не сделается. – Она показала на синий ящик у ворот.

– Так и поступлю. Спасибо.

Он помахал женщине на башне. Та помахала в ответ и исчезла.

Он шел к машине и думал: зачем судьба так настырно привела его снова в этот дом? Что от него требуется? Раскрыть наконец загадку книги, появившейся непонятно как в беседке? Или поведать ей все-таки о своей первой любви? Какой смысл во всем этом и есть ли он вообще в событиях его жизни? Может быть, повернуться сейчас, забросить этот ключ от чужого дома в почтовый ящик и уехать безвозвратно?

– Ну что ж, – сказал он себе, – это ты можешь. Смыться – это, похоже, твое, заветное.

Тут же вспомнился ему недавний разговор с давним, школьным еще другом, ставшим священником. Тот рассказал о какой-то недавней телевизионной полемике по поводу падения нравов в стране, в которой ему пришлось поневоле принимать участие.

– А почему поневоле? – не понял тогда приятеля Даниил. – Тема насущная.

– Пустая болтовня, трата драгоценного времени жизни, – ответил тот. – Достаточно оказалось на участников взглянуть, чтобы пожалеть, что согласился. Вот Н. Б., знаешь такого? О чем может говорить он, трижды разведенный, ранивший трех доверивших ему свою жизнь женщин? Нравственность – это поступки, дела, а не слова. Иначе что ж? Пустая потеря времени и есть.

Даниил тогда почувствовал, что эти слова касаются и его. Он всегда поступал, как ему легче, не думая о тех, кого он ранит. И вроде зла никому не желал. Просто так выходило почему-то. Судьба так вела…

Женился он одиннадцать лет назад. Даже женясь, не был уверен, что по любви. Увлечение было. Надежды были. Настрой на долгую и счастливую жизнь, похоже, имелся. Девушка была хороша. Красивая, умная, легкая в общении, радостная.

Он был к тому времени молодым, но уже более чем успешным архитектором, востребованным теми, кто способен платить за проект дома огромные деньги. Он создавал шедевры, которыми по сей день гордился. Денежные мешки скупали старые дачи, объединяли участки, сносили деревянные дома прежних хозяев и обустраивали поместья по своему вкусу. Даниил оказался не только одаренным архитектором. У него отлично выходило свести безумные купеческие пожелания башлеметов до минимума, внушить им собственные взгляды на красоту и гармонию, да так, что заказчики были совершенно уверены, что это им, таким талантливым и чутким к веяниям времени, удалось уловить буквально из воздуха самые современные тенденции домостроительства. Было у него свое архитектурное бюро, офис, помощники, все как полагается. И вот почему-то – для солидности, что ли, – захотелось обзавестись семьей, парочкой детей. Он купил подходящую квартиру, обустроил все по своему вкусу. Оставалось найти жену. И она на удивление быстро и просто нашлась. Соответствовала всем исходным требованиям.

Это потом он понял, что не он искал, а его искали. И тоже по определенным параметрам. Девушки в поиске умеют так подстраиваться под удачно найденный объект, что диву потом даешься, куда оно все девается, когда мечты их становятся реальностью. Нет, первое время все было почти идеально. Просто как в кино. Красивая женщина в продуманном интерьере радовала глаз. Для него это было важно: гармония облика. Но гармония разрушилась вдрызг после рождения дочери. Беременность прошла на удивление просто, без ожидаемых капризов, о которых предупреждали женатые друзья. К этому он как раз был готов, но – не случилось. За это Даниил был благодарен жене вдвойне. Однако материнство меняет женщину до неузнаваемости. С рождением ребенка рождается и его мать. До этого была женой и любимой девочкой, котенком, опасной красавицей, женщиной-вамп. И вдруг откуда ни возьмись за несколько часов родовых мук и усилий вылупилась из красавицы и умницы отталкивающего вида клуша, плюющая на твои представления о красоте, гармонии, покое, наконец.

Молодая раздавшаяся телом мать занята только ребенком. И чем дальше, тем больше. Памперсы с какашками, внимательное их разглядывание и требование того же от супруга, полное пренебрежение к своему внешнему виду и к тому, чего хочет муж. И самое страшное из тех месяцев – кормление «по требованию». Так велено было в роддоме, где родилось на свет их чудо-дитя. По требованию – это значило, что ни минуты покоя, ни днем ни ночью, не предвидится. Стоило младенцу закряхтеть, жена бросалась к нему и совала в ротик молочную сисю. И днем, и ночью!

– Да это же глупость какая-то! – пытался образумить жену Даня. – Она же у нас человек! Не жвачное животное! Мы же не только жратвой живы, нам нужно как-то в мире оглядеться…

Жена смотрела на него с ненавистью и продолжала кормить дитя, как научили. Он решил для себя, что не всю оставшуюся жизнь будет все это продолжаться. Когда-то ведь дочка подрастет, откажется от груди, станет ходить, говорить. Они подружатся. Надо только потерпеть.

Он терпел и эту почти чужую неопрятную женщину, и срач в доме, и непрестанное кормление, и ее раздражение. И терпел бы долго, если бы не подруга жены. Лучшая подруга, свидетельница на их свадьбе, наведывалась в их дом чуть ли не каждый день. Что удивительно: с ней жена была приветливой, улыбчивой. Даже шутила, даже смеялась над собой и своим нынешним видом. Она высмеивала собственное перерождение! Даня однажды случайно услышал их веселую болтовню и поразился: так вот, оказывается, какой она может быть! Вполне сносной, а не такой мегерой, как с ним. Он радовался визитам подруги как возможности на какое-то время передохнуть от враждебной атмосферы, воцарившейся в доме. А потом, будто незаметно для себя самого, стал с этой подругой сближаться. Она ему сочувствовала! Она его понимала! И, наконец, она была красивой, ухоженной, стройной, веселой, радостной. А потом стала и желанной. Жену-то он больше хотеть не мог. Ну не получалось ее хотеть. При одной мысли о близости фоном возникал детский ор. И все сопутствующие ему моменты.

Связь с подругой жены длилась два года. К тому моменту дочери уже было два с половиной. Жена все еще жила интересами и потребностями своего чада, ничего не чувствуя, не понимая, что происходит с мужем. И тут подруга поставила вопрос: или – или. Как это? Спит он с ней, а женой называет ту, которая и прав на это не имеет. Ну, логично. Так ему показалось. Тем более чувства к жене уже не было. Вернее, были чувства. Исключительно негативные.