Григорий Рутковский - Сон длиною в срок

Мой опыт пребывания в этих учреждениях немного отличается от описанных в книгах. Если говорить о физических страданиях, то, безусловно, в лучшую сторону, а что касается души, то совсем не уверен. Объясняется это просто: если человек страдает физически, то все его существо борется с этим недугом, отодвигая на второй план любые душевные терзания. Существует четко выраженный механизм борьбы с физической болью – мобилизация организма. Цель – победа над болью за счет активизации человеческих способностей. И именно это занимает все твое сознание, не оставляя место душевным мукам и страданиям. Инстинкты физического самосохранения берут верх. Это может быть больно, страшно, но при наличии воли это понятно во всех своих проявлениях. У тебя есть враг, и этот враг – внешний. С внешним врагом бороться можно и нужно, и это естественно для любого существа. Победишь ты этого врага или сдашься, зависит только от тебя, от твоих физических и волевых качеств. А вот когда у тебя нет внешнего врага, нет физических страданий, тебя мучает, сгрызает изнутри только внутренний враг – душевные страдания. Как и чем с ними бороться? Как сохранить душу, сердце, не остервенеть, сохранить веру в людей, в любовь, в дружбу, в порядочность? Вот когда понимаешь, что такое душевные силы! Ты либо способен сохранить душевную целостность, либо нет. Но, так или иначе, отсюда невозможно выйти тем же человеком, каким ты попал сюда. К сожалению, и я уже не тот… Но у тебя есть выбор: либо быть лучше, чем ты был раньше, либо катиться вниз, превращая свою жизнь в ад. Находясь здесь, самое тяжелое – сохранить не физическую целостность, а душевный стержень. Невероятно сложно не сожрать себя изнутри, не сгореть, сохранить рассудок и не начать ненавидеть жизнь, судьбу и себя.

Эта повесть о тех и для тех, кто стал зэком, но остался или хотя бы стремится остаться человеком. Эта повесть о боли, прежде всего души, которую испытывает обычный человек, попав сюда… в зарешеточное зазеркалье, и, конечно, о любви, ради и благодаря которой он живет, а не существует… даже вдали от самых близких для его сердца людей.

Узники, узницы, конвоиры, вертухаи, баландеры, хозбанда, мужики, козлы, смотрящие, воры, кумы, боры… Ощущение, что этот перечень никогда не закончится, ощущение, что этот перечень длиннее списка должностей государственной службы; ощущение, что все и вся в этой стране пропахло смрадом закостенелой лагерной жизни.

Двадцать первый век… Что изменилось? Были ГУЛАГом, остались ГУЛАГом… Даже не переоделись и не переобулись. Посмотрите на карту страны, в которой мы, граждане, живем… точнее, выживаем или существуем, как молекула кислорода в воде, без единого шанса вырваться. Посмотрите – все это один сплошной лагерь! Лагерь, построенный в СССР, лагерь, доставшийся нам вместе с долгами СССР, лагерь, пахнущий смрадом, ненавистью, потом, болью и смертью!

Что изменилось?! Убрали ГУЛАГ? Нет, зачем?! Просто переименовали. Лучше бы оставили как было – ГУЛАГ – Главное управление лагерей. Хотя бы честно и понятно…

ФСИН… Не знаю, как у вас, а у меня стойкая ассоциация с собаками возникает… с псинами.

Что изменилось? Мы стали честнее? Власть стала честнее, демократичнее, добрее? Нет… наоборот, если раньше политические преступники четко были политическими, то теперь они смешались с великой воровской братвой! Мошенничество и участие в организованном преступном сообществе, или чего похуже – организация того самого организованного преступного сообщества… статья 210 и статья 159 Уголовного кодекса Российской Федерации. Это уже классика… Я молчу про то, что состав преступления по этим статьям они вообще уже перестали доказывать. Лепят… Скульпторы, художники и великие сказочники. Я, когда читал свое обвинительное заключение, невольно задумался: вот ведь чертяка следак, как пишет-то, зачитаешься… ему бы романы писать… а он людей сажает!

А главное, господа хорошие, посмотрите-таки на эти уголовные элементы: сплошь губернаторы, мэры, генералы и даже министры… Не очень хочется напоминать, кто и как их назначает! Страшно…

Сразу почему-то вспомнился современный анекдотец:

«Вновь избранный председатель Государственной Думы Российской Федерации по фамилии Володин вступает в должность, открывает первое пленарное заседание. Один депутат из зала орет: „Ты хоть представься, фамилию скажи!“ Председатель ему отвечает: „Я же представился. Я – Володин“. А депутат ему в ответ: „Послушай, мы здесь все „Володины“. Ты фамилию скажи и все!“»

М-да… Вы вдумайтесь: 10 лет за 1 миллион рублей, за которые даже машину толковую не купить, про остальное и говорить нечего! 10 лет за 1 килограмм зерна! Это вы называете либерализацией уголовного законодательства и развитием принципов демократического общества. «Тебя посадят. А ты не воруй» – наверное, это единственно возможный ответ в этом случае.

М-да… у нас не демократизация развилась, дамы и господа, которые пока еще не в Парижах, у нас в нашей большой песочнице псинитизация развилась.

Простите мне столь эмоциональное начало моего повествования о днях, проведенных в стенах с геометрически правильными фигурами, в строгой и полной изоляции от общества, в стенах СИЗО, следственного изолятора. Закончить маленькое вступление хочется стихом, написанным в стенах зарешеточного зазеркалья, криком души, оставшимся так и не услышанным там, за стенами двухметровой толщины… в Лефортово:

2 сентября 20_ года… День, который разделил мою жизнь на до и после…

Я проснулся от бесконечного дребезжания дверного звонка и стука в дверь. Такого мерзкого, противного настойчивого стука, отдающегося в каждой нервной клетке твоего тела каким-то невероятным, неподвластным осознанию, скрежетом… Так звонить и стучать могут только ОНИ… Это понимаешь мгновенно, и плевать, что не 37-й год… Это понимание в генах каждого жителя бывшего Советского Союза… Было 6 часов 18 минут…

Читать дальше