Василий Богданов - Мистер Пропер, веселей!

– Что с тобой? – обеспокоилась жена.

– Ничего, – ответил Н. И., – просто песенка привязалась.

Позднее, когда он садился в машину, воспоминание о странном событии почти совсем стёрлось из его памяти.

– Папа, – сказала Надя, когда они выехали из подземного гаража, – поговори с мамой, чтобы она отпустила меня на выходные к Артуру.

– Она не отпускает? – спросил Н. И., одновременно прислушиваясь к астрологическому прогнозу на предстоящий день, который озвучивали по радио.

– Нет. И притом в категоричной форме.

Звёзды предостерегали Гаврилова от «принятия серьёзных решений», советовали «уделить больше внимания близким» и обещали «неожиданное романтическое приключение».

– В таком случае я тоже не отпускаю, – сказал он.

– Ну, папа!

– Но я не договорил, – произнёс он вслух. – Хочешь дослушать?

Выехав из двора, он остановился на перекрёстке.

– Можно было бы ещё проскочить, – заметила Надя, с сожалением глядя на то, как мигающий зелёный сменился на жёлтый и следом на красный.

– Ты могла бы и проскочить, если бы у тебя были права, – возразил он, – но поскольку за рулём я, я и принимаю решения.

– Ты не договорил, – перебила она.

– Да. Я хочу предложить тебе альтернативный вариант.

– Какой?

– Пусть он приезжает в наш город, к тебе в гости, – сказал Н. И. и, внимательно посмотрев на дочь, добавил. – Сейчас объясню, почему так будет лучше. Во-первых, ты его не знаешь…

– Я его знаю, – второй раз перебила дочь.

– Подожди, – с мягким нажимом продолжал Гаврилов, – ты его не знаешь, ты видела его фотки, переписывалась с ним по интернету, но ты его не знаешь. Согласись, что в жизни человек может оказаться совершенно другим. Даже внешне!

Надя сидела, скрестив руки на груди.

– Ты что, ни разу не слышала про знакомства по интернету? Думаешь, что тебя ждёт Брэд Питт, а приходишь – там настоящий уродец! Бывает такое?

– Бывает.

– Что ты будешь делать, если так оно и окажется в твоём случае?

– Повернусь и уйду – делов-то! – сказала Надя.

– Вот именно! – обрадовался Гаврилов. – Это если здесь. А в чужом городе? Куда ты пойдёшь? Пойми, ты девушка и всегда должна оставлять себе свободу для манёвра на тот случай, если мужчина не оправдает твоих ожиданий.

– Ну и тупое у тебя радио! – сказала Надя и, потянувшись к бардачку, достала оттуда сумочку с компакт-дисками. – В одном ты прав, – признала она, вставив диск со своим любимым исполнителем рэпа, – свобода манёвра нужна. И как только у тебя так здорово всё получается разложить по полочкам?!

Н. И. улыбнулся.

– Будем считать, что мы договорились? – сказал он, протягивая дочери ладонь.

Она нехотя и со вздохом пожала её.

– Договорились.

Высадив Надю у школы, Гаврилов помахал ей рукой и поехал на работу. По пути он переключил магнитолу с проигрывателя CD обратно на радио и выхватил из середины выпуска новостей сообщение: «…Японские учёные изобрели первую в мире женщину-робота по имени Йоко, – рассказывала девушка-диктор, – её кожа изготовлена из тонкой и эластичной резины и почти ничем не отличается от человеческой! Йоко способна выражать такие человеческие эмоции, как радость, горе, гнев, огорчение, смущение и любопытство…»

– Придумают же японцы! – про себя восхитился Гаврилов, отвлекаясь от прослушивания.

Водитель машины, стоявшей в пробке справа, широко и с удовольствием зевнул, показав всем, кто случайно обратил на него внимание в этот момент, своё багровое нёбо.

В офисе Н. И. ожидал второй неприятный сюрприз. Войдя в кабинет, который он делил со своим другом и партнёром по бизнесу Тарасом Григорьевичем Винниченко, Гаврилов обнаружил следующую картину: перевёрнутый стул; разбросанные повсюду огрызки лимонов; несколько опорожненных бутылок рома и «Кока-Колы» на журнальном столике; целый дровяной склад из недокуренных сигар в пепельнице – источник отвратительнейшей вони; липкие кляксы на полу и, наконец, верх разнузданности: огромный отпечаток ботинка на письменном столе Николая Ивановича.

Гуляка и сибарит Винниченко накануне повеселился от души, а судя по тому, что в пепельнице лежали не только сигары, но и тонкие «Вирджиния слимс», испачканные губной помадой, вечер он проводил в компании «гарпий». Так Винниченко обыкновенно называл женщин независимо от рода занятий и общественного положения, с которыми случай и алкоголь сводили его на одну ночь.

Обнаружив разгром в кабинете, Н. И. поморщился, но не удивился. Он позвонил секретарше и попросил, чтобы та разыскала уборщицу, потом прошёлся по помещению, носком ботинка легонько пнул огрызок лимона и решил всё-таки набрать номер Винниченко.

– Алло, – сказали в трубку шёпотом после нескольких длинных гудков.

– Директор, это я, – ответил Гаврилов, – отлично вы тут вчера порезвились.

– Я сейчас не могу говорить, – прошептали с того конца.

– Почему?

– Я в милиции.

– В милиции? – удивился Н. И.

– Да. Я тебе позже всё объясню, – ответили ему и положили трубку.

Скоро Гаврилову позвонила вторая жена Винниченко и встревоженным голосом спросила:

– Коля, ты не знаешь, где мой муж? Я его с собаками всю ночь разыскивала!

Услышав эту фразу, Н. И. представил себе свору собак, рвущихся с поводка в ночи, и шествие, возглавляемое женой друга.

– Жень, всё в порядке, – как можно беззаботнее ответил он, – мы с ним надрались, он переночевал у меня.

– Надрались? – не поверила жена. – Ты же не пьёшь?

– Я-то почти не пью. Это да. Но вот он… он надрался у меня и уснул.

– А почему он трубку не берёт?

– Он занят на совещании.

Положив трубку, Гаврилов недовольно поморщился. Он не любил врать. Дружба его с Винниченко только с первого взгляда казалась иллюстрацией к утверждению о взаимном притяжении противоположностей. В действительности эти люди сошлись благодаря одной общей черте характера: они ничего не требовали друг от друга, не ожидали, что если один окажется в беде, то второй обязательно придёт на помощь. Если кто-то из них уезжал надолго в отпуск или в командировку, то оставшийся никогда ему не звонил, не спрашивал, как дела. Они не устраивали совместных вылазок на шашлыки, не собирались семьями в ресторанах, не ходили в кино, вместе не водили детей в цирк или на аттракционы, они даже могли не общаться месяцами. Взаимное равнодушие, которое каждый прощал другому, было основой их отношений.

Их дружба, как комета Галлея, проявляла себя в очень редкие моменты, например, когда Винниченко звонил в три часа ночи Гаврилову и говорил:

– Коля, ты спишь?

– Сплю, – отвечал Н. И. – Что случилось?

Винниченко минуту сопел в трубку, а потом произносил:

– Душа болит.

Гаврилов, отлипая от тёплого бока жены, выбирался из постели, одевался и ехал лечить больную душу Винниченко. Тот каялся, жалел свою первую жену, потом вторую, затем жалел своих детей от первого брака, а после и от второго, сетовал, что никак не может разобраться с этими «бабами», обещал, что обязательно поступит в итоге правильно и справедливо по отношению к тем, кто находился от него в материальной и духовной зависимости, но слова его всегда расходились с делом. Н. И. не стыдил и не укорял друга, не навязывал полезных советов, а только внимательно слушал и в конце говорил: «Старик, это твоя жизнь, и ты обязательно в ней разберёшься».