Михаил Успенский - Гиперборейская чума

Интересно, что в вере своей он никогда – подчёркиваю: никогда! – не обманывался. Я уже упоминал, что замка в двери квартиры не было. Любой мог зайти. И заходили. Иногда собиралось до десятка самых разных, от странных, не существующих в природе людей до самых обычных вокзальных бичей и уличных попрошаек, и все вели себя… ну, скажем так: безвредно. Деньги, которые у Криса водились всегда, валялись за стеклом старинного буфета. И не скажу, чтобы «гости» испытывали перед Крисом суеверный ужас. Скорее – суеверное уважение.

Официальный статус у Криса был очень удобный: он числился внештатным консультантом в каком-то из отделов МВД. Попал он в консультанты, как водится, по протекции: его старший брат, Альберт, пребывал в высоких генеральско-милицейских чинах и возглавлял один из закрытых НИИ. Вряд ли Криса на Петровке принимали всерьёз, потому что обращались к нему нечасто, но благодаря вот этому своему положению он действительно сумел устроить меня на должность психолога-консультанта в госпиталь МВД – и прикрепить к себе. Дважды в месяц я являлся за жалованьем… Н-да.

Но такая беззаботная жизнь продолжалась недолго – года три. За это время я отъелся, чуть не женился, опубликовал несколько работ и обзавёлся «частной практикой» – как раз в те годы в номенклатурной и образованческой среде стала крайне популярной чистка ауры в присутствии заказчика, и я заделался патентованным аурочистом. Крис же организовал кооператив «Магнит» (с девяносто второго – розыскное бюро «Аргус»), специализировавшийся на поиске пропавших вещей.

Открылся этот талант у него почти случайно. Ещё лет двадцать назад он оставил свою обожаемую дудку в вагоне метро. Спохватился сразу же, но поезд уже ушёл. Он кинулся вдогонку, выходил на каждой станции, спрашивал дежурных – бесполезно. И вдруг он понял, что надо вернуться на одну из предыдущих станций, и пересесть, и проехать ещё две. Он выскочил на перрон и увидел вдали низенькую бабку, ковыляющую куда-то с футляром… Потом Крис забывал его несколько раз в метро, автобусе, такси, его украли из раздевалки какого-то ДК – и каждый раз, побегав в панике по городу, он внезапно соображал, куда нужно идти.

Один случай казался совсем безнадёжным: лабали на свадьбе в Реутово, ночевали в шофёрском общежитии, наутро голова была, як та чугуняка, а инструмент исчез. Исчез, казалось бы, навсегда: друзья-лабухи тоже ничего не помнили, водилы же просто жалели его и посылали подальше. Крис было смирился с потерей, но недели через две познакомился на каком-то сейшене с девицей и поехал провожать её аж на Героев-панфиловцев. Он, разумеется, навязался к девице в её коммуналку попить кофию и уже почти склонил жертву к взаимности, но вдруг услышал родные чудовищные звуки, доносившиеся из-за стены. Девица пожаловалась, что сосед-инвалид взялся отравлять людям жизнь таким образом, а управы на него нет. Крис натянул штаны, ворвался в соседнюю комнату и с ужасом увидел мужика в инвалидном кресле, который мучил его заблудший саксофон…

Дальше – больше: он стал находить для друзей пропавшие ключи, партбилеты, машины… Старший брат тогда только начинал свою карьеру в МВД, и Крис ему в том исподтишка способствовал, ненавязчиво подсказывая адреса притонов и приметы скупщиков краденого. Репутацию свою с годами он укрепил настолько, что в один прекрасный майский день восемьдесят девятого года к нам постучался самый настоящий иеромонах. Звался он отцом Сильвестром, служил в секретариате Патриархии и, насколько я понял из околичностей, занимался не вполне церковными делами…

Появление племянницы Ираиды верхом на белом «линкольне» застало Коломийца в состоянии крайней взмыленности. Причин тому было немало: и застарелые, как артрит, и свежие, самые гадкие, по которым всегда нужно искать свежее решение, и из них прежде всего – две попытки нападения на охраняемые «Тимуром» объекты. Если бензоколонку пытались выпотрошить какие-то совсем уж дикие джигиты, лишь вчера упавшие с прадедовых гор, то издательство «Энигма» потрогали знающие дело хлопцы. Знающие – и ни в грош не ставящие «Тимура». Необразованные или самонадеянные. А значит, предстояло идти и долго, нудно, до оскомины объяснять, что «Тимур» – он разный. Можно сказать, двуликий. Он может старушкам огороды пропалывать и мелких Квакиных хворостинкой отгонять – а может, внезапно охромев, производить полные опустошения на обширных территориях, чтоб трава не росла…

А может быть – вмазать сразу? Для радикального взвинчивания авторитета и движения фишки?

Отдубасить как следует этих дурачков, покрасить голубой краской и среди бела дня выпустить голяком в скверике у Большого театра…

Да. Но сначала нужно найти.

Впрочем, найти – это довольно просто…

Он потянулся к телефону.

И вот тут возникла Ираида.

То есть Коломиец не сразу понял, кто это. Он видел её пять лет назад, и тогда это была суровая и чуть косолапая девочка в стёганых штанах. Лишь самую малость похожая на влетевшую в дверь языческую полубогиню.

– Дядя Женя!

Он сел, потом вскочил. Как-то узнал.

– Ирка? Ты, ведмедко? Откуда?…

– А прилетела, и всё! Или же телеграмма не дошла?

– Кто её знает, ту твою телеграмму. Я дома два дня не был. Ну-ка, покажись, дивчина… да давай сюда эту дароболу…

Рюкзак ухнул в угол, шуба отлетела чёрт знает куда, ой, бидон, спохватилась Ираида, это же Итиро-сан медвежью жёлчь два года копил, когда сказали, что у тебя нога почти по плечо оторванная, а вот и письмо, дед отписал…

Из письма следовало, что племянницу Ираиду надо бы приставить к делу. Достоинства её были неоспоримы: стрельба, рукопашный бой, японский и китайский свободно, немецкий с напрягом, следопытство и скрадывание на ять, и вообще за девкой нужен глаз да глаз. А осенью ей в институт поступать, так, братка, сам определи, куда ей лучше: в консерваторию там или в юридический…

Несколько дней Коломиец ошибочно считал, что Ираида есть очередное звено в цепи размножающихся проблем, но потом неожиданно для себя почувствовал, что жить стало лучше, жить стало веселее. Во-первых, со стола исчезла осточертевшая пицца. Во-вторых, дружно, с развёрнутыми знаменами, трубя – ушли тараканы. В-третьих, телевизор стал ловить кучу доселе неизвестных программ. В-четвёртых, последняя фиктивная жена, которая ухитрялась тянуть с Коломийца совершенно реальные деньги, вдруг вернулась – но только для того, чтобы под контролем Ираиды произвести в квартире лёгкий текущий ремонт и гордо удалиться, не оглядываясь. В-пятых…

А также было в-шестых, седьмых и восьмых. Коломиец чувствовал, что привычный ухабистый чумацкий шлях холостяцкой жизни превращается в более или менее ухоженное шоссе. Что же будет дальше, с оторопью думал иногда Коломиец… верно писал братка, что девку надо пристраивать к делу…