Александр Романов - Неизбежность

В Центре управления полётами всегда было очень многолюдно, но особенно большое количество людей собиралось здесь во время важных стартов для выведения в космос тяжёлых летательных аппаратов с научно-военной компонентой. Сегодня был именно такой день.

В этом огромном зале все было на своих местах; сотни расставленных по рядам компьютеров тихо шуршали своими вентиляторными блоками, на самой большой – центральной – стене величественно возвышался главный проекционный экран, непрерывно выводящий пунктирные изображения орбит и местоположения находящихся рядом с планетой космических объектов. Инженеры в ожидании долгожданного запуска тихо перешёптывались между собой, периодически поглядывая на таймер обратного отсчёта.

У входа в служебное помещение по контролю за запусками сверхтяжёлых звездолётов толпилась группа журналистов.

– Да пропустите же нас! Народ имеет право знать об успехах и неудачах Института! – проталкивался вперёд и чуть ли не дрался с вооружёнными до зубов охранниками репортёр «Звёздного обозрения» Максим Некрасов. Рядом с ним протискивался не менее задиристый Леонид Кузнецов из «Космических известий». Оба они хоть и были при парадных костюмах, всё же выглядели неряшливо: узелки на галстуках растрепались и съехали набок, рубашки в некоторых местах вылезали из брюк, и лишь чёрные пиджаки пытались гордо поддерживать остатки их официального делового стиля.

– Здесь вход по спецпропускам! – без единой эмоции и с металлом в голосе ответил охранник. Выдвинув вперёд нижнюю челюсть и нахмурив лоб, он широко раздвинул руки, пресекая на корню любую возможность пробраться через его неприступный бастион.

– Да вот же пропуск! Не видишь что ли, толстолобый?!

– Хватит уже показывать мне свои бумажки! Вход только по особым пропускам! Инженеры департамента запусков Института или военные!

– А я по совместительству! – прокричал Леонид, оттолкнув Максима сильным ударом по плечу. – Вот видишь – у меня серьёзный документ есть! – он протянул военному сложенную корочку.

Охранник достал специальный сенсор и провёл пропуск через его края. Прибор резко запищал, и рядом с его рукой загорелась красная лампочка.

– Так вы ещё и поддельными документами пользуетесь! – он взял рацию и начал вызывать базу. – Говорит пункт контроля, я – Двенадцатый! Нужно подкрепление! Двое репортёров пытаются пробраться в запретную зону по фальшивым пропускам! Пост покинуть не могу! Необходимо задержание!

– Чёрт! – прокричали вместе Максим и Леонид. – Всё из-за тебя, – синхронно пробормотали они и бросились бежать в разные стороны коридора.

В зале запусков на первой линии контроля стояли два компьютера и специальные информационные таблички, на которых значилось: «Инженер смены запуска Пётр Ровенский», «Инженер по гироскопическому оборудованию Михаил Донской». Два друга непринуждённо общались перед запуском.

– Да, Миш, надеюсь, на этот раз всё пройдёт успешно. Вот уже несколько лет Институт, да что там … весь мир, можно сказать, ослеп, после того как гироскоп на «Хаббле» окончательно вышел из строя.

– Это точно. Всё подкручиваем в нём, подкручиваем – вот и докрутились. Телеметрия рухнула, не повернуть теперь эту махину ни туда, ни сюда. Говорят, такая же штука когда-то в NASA приключилась с одним из военных спутников. Ребята из отдела наземного наблюдения мне уже давно говорили, что сейчас как раз на Pismis идёт сильная активность, которую для Института очень важно исследовать. Что-то происходит там, а мы как будто через вуаль на всё это смотрим. Ничего не разглядеть. Старик «Хаббл» совсем никудышный, спускать пора его в Тихий океан уже на покой. Сегодняшний третий запуск Х-десятого – наша последняя надежда. Таких неудач у Института давно не было… со времён второго адронного коллайдера. Уже целых два телескопа загубили за последние полгода – рассыпались при старте системы симметрии двигателей первой ступени. Вчера по новостям слышал, что, если сегодня угробим третий Х-десятый, в ближайшие пять лет больше ООН не будет выделять дополнительных траншей. Институт и так уже перебрал все разумные лимиты на этот год – мол, уже сейчас на исследования уходит больше десяти процентов всего мирового валового продукта. Старик-основатель Владимир Фостер, кстати, так и бредил в конце жизни, что в начале XXII века на Земле коллапс настанет. Так точно настанет, если всё, как сейчас, у нас идти будет. Весь мир только на наши эксперименты и работает.

– Да и сынок Фостера, Александр, туда же пошёл… – поддержал беседу его товарищ. – Правильно его выкинули из Института – мы бы вместе с ним тоже все с ума посходили, распались на протоны с электронами вместе с его фотонным контуром. Чёртов профессор в ходе испытаний разнёс своей адской машиной чуть ли не треть всего Института! Хорошо, что защита выдержала…

– Да уж… Кстати, а ты слышал, что наша лаборатория по кодированию даёт названия животных всем космическим кораблям, запускаемым на орбиту с наших площадок. Даже цвета им присваивают. Я подглядел краем глаза – первые два неудачных запуска они назвали «Чёрный Скат» и «Серая Мурена». Пора такие пуски называть «Розовыми дикобразами».

– Смешной ты. Эх… Какая разница! Главное, чтобы дикобраз взлетел, а то мы так скоро все без работы останемся.

Их разговор прервал голос главного инженера смены запусков:

– Внимание! Все системы подключены! Прошу всех занять свои места и приготовиться к запуску!

Инженеры резко обернулись назад, в сторону центрального пульта, за которым стоял главный инженер Али Карами.

– Итак, – продолжал он, – это наша третья попытка. В этом году больше запусков не будет! – Он сделал многозначительную паузу; волнение в зале было очень сильным, но инженеры пытались не показывать этого. – Прошу всех отнестись к миссии с максимальной отдачей. Мы с вами запускаем не воздушные шарики, а груз весом более тысячи тонн! Так что прошу, когда надо, прикрыть уши от грохота при запуске четырёх основных двигателей первой ступени. – Карами оглядел весь зал, сделал глубокий вздох и добавил – Я почти никогда не говорю этого, но сейчас скажу: «Пусть нам повезёт!» Али закрыл глаза, и чувствовалось, как он пытается сосредоточиться и успокоить нервы. В зале воцарилась гробовая тишина, и стало слышно даже тихий гул кондиционеров.

Тем временем Максим Некрасов непонятно как, но пробрался в вентиляционную шахту. По воздушной трубе он дополз до места, которое находилось непосредственно под потолком помещения, где собрались все инженеры, и начал снимать всё происходящее на видео.

– Сдохните от зависти, «Космические новости»! Сенсационный репортаж из зала запусков уже через полчаса будет в эфире!