Анатолий Рубин - Если наступит конец света

– Почему вера в Бога жива даже в четвертом тысячелетии?

– Лично я склоняюсь к версии, что потребность в Боге возникла в ходе эволюции, а не порождена неким стадным чувством. На самом деле существование Бога – создателя Вселенной – это научная гипотеза, к которой следует относиться с тем же скептицизмом, как и к любой другой. Но она, в отличие от других, переходит по наследству из поколения в поколение. Как нечто среднее между генетическим и вирусным заболеванием.

– Мне как атеисту до сих пор непонятно, кто и для чего наделил человека такими удивительными способностями, как любопытство и воображение. Ну скажи, отец, зачем гомо сапиенсу, который по космическим меркам проживет всего-то мгновения, задаваться бесполезными с точки зрения быта вопросами: как устроена Вселенная, как работает наш мозг или что происходит внутри клетки? В поисках законов природы мы сами вступаем в роль Творца, потому что пытаемся силой мысли представить схему макрокосма: любой Творец должен с этого начинать. Но нет объяснения тому, как можно вообразить то, чего никогда не видел.

– На это я тебе могу вслед за Эйнштейном повторить его известный афоризм: «Господь Бог не играет в кости!» В природе нет случайностей, она управляется по строго определенным законам. Поэтому волей-неволей напрашиваются совсем ненаучные выводы. Значит, кто-то уже изначально придумал законы, которые мы открываем, смоделировал мир, который мы пытаемся познать, и загрузил наш мозг всей необходимой информацией, как компьютер – программами, чтобы мы не были простым «железом». Мы, конечно, пытаемся подражать Создателю, хотя, по правде, ищем к нему ключи.

– А что ты по этому поводу говоришь своим студентам?

– Я им всегда говорю: «Если вы хотите верить, идите в церковь. Если хотите что-то знать, приходите ко мне на лекции».

…Это произошло три месяца тому назад, точнее до посадки в звездолет. Эльза вызвал к себе отец, который был президентом Координационного совета сообщества стран, и сообщил:

– Эльз, у меня к тебе поручение от имени совета.

– Какое?

– На звездолете остались еще достаточно много мест. Вы можете взять с собой людей.

– Конечно.

– В районе Мертвого моря есть большое поселение. Живущие там отрицают цивилизацию и религию. Надо предложить им спастись. Если, конечно, найдутся такие.

– Хорошо.

– Тебе надо будет съездить в их лагерь и поговорить с жителями. Понял задачу?

– Понял.

– Смотри, будь осторожен. Там есть отморозки, которые на все способны.

– Я буду осторожен.

– Хорошо, завтра с помощником на вездеходе поезжай на Мертвое море.

– Все понял. Я возьму с собой Виктора.

– Постоянно держи с нами связь. При первой опасности уезжайте, не рискуйте.

Вездеход двигался по давно разрушенной дороге. Обычная рядовая поездка по оказанию помощи людям, отрезанным от цивилизации. Их путь лежал в северо-западный район Мертвого моря, на западный берег реки Иордан. Задача была простой: предложение помощи. И желание узнать, есть ли желающие войти в состав экипажа последнего звездолета «Ковчега».

Приходилось то и дело съезжать с полотна дороги и объезжать препятствия.

– Что-то здесь никого не видно, – произнес Эльз. – Такое представление, что жизнь закончилась.

– Встретим. Был я в прошлом году в таком одном поселении типа свалки, в связи со спонсорской деятельностью. Впечатлений была масса!!! Да! Они грязные и неаккуратные, ленивые даже… Но они не теряют чувство юмора и даже чувство собственного достоинства! Мы им привозили еду, обувь… Раздавали теплые носки, делились сигаретами… Поверь, они не голодают! Спокойно берут еду, не выхватывая из рук как дикари. Я беседовал как-то с одним бомжом. На простой вопрос «Что ты ешь?» он ответил: «Я ем и мясо и рыбу каждый день, и я не помню дня, чтоб я не был бы выпившим! Живу хорошо и не жалуюсь. Разве мог бы я себе позволить выпивать каждый день?! Нет!»

– Им не позавидуешь! – возразил Эльз. – Их свобода своеобразна, но она заставляет задуматься о будущем. Нет горя без добра, каждый получает то, чего заслуживает.

– Но человек на то и разумный, чтоб самому строить свое будущее таким, каким он хочет его видеть. Люди должны жить, предвидя ситуацию на несколько шагов вперед, создавая планы, и критиковать себя за ошибки.

– Человеческое бытие – это ответственное бытие, – не согласился с товарищем Эльз. – Хотя он каждый раз решает, чем ему быть. Человек сам выбирает и определяет свою судьбу.

На что Виктор возразил:

– Человек выбирает далеко не все. На мой взгляд, он сам формирует свою «судьбу», а не судьба формирует поведение человека и его жизнь. У идущих в никуда нет пути, есть только судьба. И там, где заканчивается судьба, начинается путь.

– Могу предположить, что люди придумали судьбу, чтобы скрыть свою ничтожность и беспомощность перед окружающей их реальностью, – парировал Эльз. – Ты один из тех, кто думает, что все держит под контролем. В этом твоя ошибка. Из-за этой своей значимости ты не видишь ничего дальше носа. Я никому ничего не могу позволить или запретить в глобальном смысле этого слова. Люди тонут в иллюзии своей значимости и важности. Из-за этого они жалеют, плачут, страдают и радуются. Человеку потребуются огромные усилия, чтобы понять очевидное.

Вездеход тем временем двигался по разрушенной давно дороге. Их путь лежал в северо-западный район Мертвого моря, на западный берег реки Иордан. Приходилось то и дело съезжать с полотна дороги и объезжать препятствие. Морской берег изменился и был необычен. Пляж, который обычно разделяет море и сушу, отсутствовал. Лес прямо спускался в море…

Когда-то Мертвое море было почти высохшим. Но вот полвека тому назад, когда климат изменился, стал менее жарким, сюда пришла вода. На берегах стал расти хвойный лес. Но вот теперь воды значительно прибавилось. Море наступало на сушу. И вот теперь морские волны накатывались на деревья, и ветер качал их кроны. Многие деревья, не выдержав водяной ванны, наклонились и тонули. Зайти в такое море было бы страшным делом.

– Я смотрю на этот затопленный лес, и у меня крутится мысль, что деревья умирают стоя.

И вдруг грозный гул, поднявшись из ниоткуда, заглушил морские воды. Эльз переглянулся с Виктором. Гул нарастал. Казалось, что он сотрясает скалы.

Между дорогой и прибрежным склоном образовалась широкая трещина. Дальше ехать было опасно.

– Давай переждем землетрясение, – предложил Эльз.

Виктор согласно кивнул головой. Заглушив двигатель, они вышли из вездехода и осторожно подошли к краю трещины. Из нее вырывались клубы черного дыма. В трещину страшно было заглянуть. Из глубины расколовшейся земли несся гул. В самой узкой части трещина была шириной не менее двадцати метров. Настоящий ад.