Александра Миронова - И дам вам сердце новое

– Кормлю, только он в последнее время ничего не ест! – посетовала Вера, на щеках снова запылала лихорадочная краска, женщина начинала немного приходить в себя.

– Так заставьте, вы же мать, – сердито буркнула Женя.

– Не могу я заставлять. Потому что я мать.

Женя хмыкнула. Под взглядами сочившихся любопытством бабок они пересекли соседний двор.

– Верушка, что случилось-то? – заголосила худенькая старушка.

– Все в порядке, Марья Петровна, я потом расскажу.

– Левушке плохо, да? – полная бабушка даже приподнялась, с целью подробнее рассмотреть происходящее.

– Ему лучше всех, – огрызнулась Женя и ускорила шаг. Бабки тоже действовали на нервы. Не дай бог дожить до обсуждения концертов и Филиппа. – Достаньте у меня из кармана ключи, – попросила девушка Веру, когда они подошли к машине. Та вытянула брелок из заднего кармана Жениных легинсов и бестолково протянула ей.

– Откройте же, – едва сдерживая раздражение, попросила Женя. Ну что за курица?

Вера нажала на кнопку «закрыть».

– Другая, там, где замочек открывается, – закатила глаза Женя.

– Простите, простите, ради Бога, – забормотала Вера, попыталась нажать на нужную кнопку и уронила брелок в пыль.

– У нас нет машины, – начала слабо оправдываться Вера, поднимая брелок и с третьей попытки нажимая на верную кнопку.

– Это я уже поняла, – пропыхтела Женя, укладывая Леву на заднее сиденье. Пацан побледнел до синевы, и Женя впервые испугалась – а если она не успеет его довезти до больницы? Нужно было ждать «Скорую» и не ввязываться в это. Вечно ей доброта мешает, а ведь была уверена, что почти изжила ее.

– Я сяду рядом с ним, – засуетилась Вера.

– Не стоит, садитесь рядом со мной, ему там нормально, – приказала Женя. Похоже, этой клуше надо отдавать четкие команды, чтобы она хоть как-то разумно действовала.

С трудом пристегнув лежащего Леву и собственноручно пристегнув Веру (у той тоже возникли проблемы с ремнем), Женя тронулась в путь. Вера развернулась и не сводила глаз с Левы.

– Он, он не дышит, – Вера поднесла кулак ко рту и укусила его, чтобы не разреветься.

Женя волновалась, но старалась ничем не выказать свое волнение. Стоит ей дать слабину, и в машине начнется фирменный дурдом.

– Глупости. Просто дыхание слабое, – уверенным тоном заявила она. – Сейчас врачи им займутся, не переживайте.

– У вас есть дети? – Вера медленно перевела взгляд на Женю. Та вздрогнула.

– Нет. У меня нет детей.

– Тогда вы не поймете…

– Уж объясните мне, непонятливой, – Женя вдруг начала заводиться. Еще не хватало, чтобы эта неудачница учила ее жизни.

– Я не могу перестать волноваться, это сильнее меня. Лева это все, что у меня есть, – выдала она банальную фразу.

– Единственный ребенок? – девушка привычным жестом откинула челку, выбившуюся из идеального пучка.

– Да.

– А ваш муж, где он? Может, позвоните ему, чтобы тоже приехал в больницу?

– У меня нет мужа, – тихо прошептала Вера и отвернулась к окну.

Женя с трудом подавила вздох.

Через две минуты она затормозила возле приемного отделения районной больницы. Бросив машину возле входа, она взбежала по ступенькам. В приемном сидели два человека, пожилая медсестра неторопливо делала запись в журнале.

– Здравствуйте! У меня в машине мальчик без сознания, – зачастила Женя, переводя дыхание.

– Несите сюда, я врача вызову, – не отрываясь от писанины, приказала медсестра.

– Как – несите? – Женя была немного шокирована. Последний раз, когда она попала в больницу с растяжением связок, ее возле входа встречал санитар с креслом-каталкой. Правда, клиника являлась частной, но все равно, нельзя же вот так просто «несите».

– Мне нужны носилки, – безапелляционно заявила Женя. Медсестра подняла на нее усталый взгляд.

– Девушка, вы или несите мальчика сюда сами, или ждите час-полтора, пока кто-нибудь освободится.

– А если он умирает? Он уже посинел весь!

– Тогда вы просто зря тратите время, – медсестра вернулась к записям в журнале.

Кипя от возмущения, Женя бросилась назад к машине. Заглушив двигатель и достав Леву, она понесла его в приемное отделение. Машину так и бросила прямо возле входа. Из чувства внутреннего протеста. Вера семенила рядом.

Медсестра, оставив писанину, уже встречала их в приемном. За короткое время отсутствия Жени она умудрилась где-то раздобыть каталку и выкатила ее прямо к дверям. Женя, войдя в больницу, чуть не споткнулась об нее.

– Вот сюда кладите, – медсестра расправила посеревшую простынь на каталке. Женя обратила внимание на ее руки. Без маникюра, рано состарившиеся. И хотя сама женщина выглядела не старше сорока, руки выдавали с потрохами, что она уже отпраздновала пятидесятилетний юбилей.

– Вот так, сынок, – медсестра взяла Леву за руку и послушала пульс. Бросила встревоженный взгляд на Женю. – А давайте мы вашего сына сразу к доктору поднимем. Наверх, в реанимацию, – предложила она и толкнула каталку в направлении лифта.

– Это не мой сын, – огрызнулась Женя и обратилась к Вере: – Ну что, я пойду? Всего доброго, не болейте.

Лева неожиданно разразился новым приступом кашля. Кровь брызнула фонтаном. Женя увидела, что Вера снова закатывает глаза, и тут же подхватила ее.

– Соберись, тряпка! Хватит валиться, ты сыну нужна! – уже не сдерживая эмоции, затрясла она Веру.

Медсестра не обращала на них внимания. Ускорившись, она направила каталку с Левой к лифту.

– Потерпи, милый, сейчас тебе помогут, – бормотала она, игнорируя слабые протесты оставшихся в приемном покое граждан. Более чем тридцатилетний опыт работы подсказывал ей, что этому мальчику помощь сейчас нужнее всех.

Лифт открылся. В нем стояла бабушка божий одуванчик лет ста на вид. Одетая в белый халат и косынку. При виде окровавленного Левы не высказала никаких эмоций. Взглянула на медсестру.

– Куда его?

– На пятый. – Та обернулась к Жене, поддерживающей Веру: – Вы идете?

Женя посмотрела на Веру, та была в полуобморочном состоянии. Крепко сжав ее руку, Женя потащила Веру к лифту. Похоже, этих двоих нельзя оставить ни на секунду.

Через две минуты они с Верой остались вдвоем в небольшом предбаннике возле входа в реанимацию. Устроились на неудобных пластиковых сиденьях. Сердобольная медсестра притащила ватку с нашатырем и стакан с водой, в которую бухнула несколько ложек сахара. Почти силой влила приторную жидкость в Веру.

Женя с тоской оглядывала помещение – предбанник два на три метра, темно-бордовая плитка на полу, в которую намертво въелся запах хлорки, стены выкрашены в убогий темно-зеленой цвет. Удивительно, что в такой атмосфере кто-то выживает. Вот уж воистину, если человек хочет жить, медицина здесь бессильна.