Лисси Мусса - Кризис себе на пользу. Книга волшебных рецептов

Переход из одного состояния в другое случается совершенно внезапно, скачком. Вот в это мы и поиграем.

Итак, машина. Ее легко изготовить самому. Для этого нужно взять дощечку и прикрепить к ней вырезанный из плотного картона небольшой диск, так чтобы он мог вращаться свободно. В край диска нужно воткнуть кнопку, но чтобы она не мешала ему двигаться. Еще одну кнопку мы воткнем в край дощечки. На свободное место прикрепим листок бумаги и возьмем карандаш.

Теперь нам понадобятся еще резинки – соединить всю конструкцию. Если ваша машина не слишком большая, то подойдут те резинки, которыми деньги прихватывают, чтобы толстая пачка не разваливалась. Соединим все детали, как показано на рисунке, и запустим нашу машину!

Ставим карандаш на листок бумаги и натягиваем резинки (они все время должны быть натянуты). При движении карандаша диск будет поворачиваться. И вот вы поводили карандашом по бумаге и увидели, что при некоторых положениях карандаша малейшее его движение способно вызвать катастрофу – скачок диска в новое положение. Если отметить на листке бумаги места всех таких катастроф, то получится кривая катастроф. Вот такими машинками занимаются серьезные люди – математики. И они катастроф не боятся – они в них играют!

Помните сказку про Емелю? Взял Емеля ведра и пошел за водой; зачерпнул воды, и попала ему щука в ведро.

Емеля обрадовался:

– Ура! Теперь я наварю этой щуки, сам наемся, мамашу сердитую угощу, она размякнет, пряник даст.

Говорит ему щука человеческим голосом:

– Не ешь, меня, Емеля; пусти опять в воду, счастлив будешь!

– Какое ж от тебя счастье?

– А вот какое счастье: что скажешь, то и будет! Вот скажи: «по щучьему веленью, по моему хотенью ступайте, ведра, домой сами и поставьтесь на место!»

Как только Емеля сказал это, ведра тотчас бодро пошли сами домой и поставились на место, даже не расплескавшись. Дальше вы знаете: Емеля свое теплое местечко – печку по щучьему велению по Емелиному хотению сделал местом постоянного обитания и даже жениться на печи приехал. И стали они жить-поживать да добра наживать.

Как всегда, в сказках все заканчивается этими словами. Правильно, потому что на этом сказка кончается и начинаются суровые будни. И в этих буднях есть место и радостям, и неприятностям. Что такое неприятность?

Это нежелательное событие. Почему нежелательное – потому что нарушает порядок вещей, который нам удобен, выводит нас из равновесия. А раз выводит из равновесия, значит – наступает кризис. Хоть мы этого и не желаем.

Кризис – это экстремальное состояние, из которого есть только два выхода: либо переход на новый, более совершенный уровень, либо прекращение существования в данном качестве. Основные заповеди человека, попавшего в кризис, – не поддаваться панике и сохранять самообладание.

Не суетитесь!

Потому что если существует возможность перехода на новый, более совершенный уровень – отчего бы этой возможностью не воспользоваться?

Классно Емеле на печке! Все задуманное немедленно исполняется, уже и маленькие Емельки подросли – полна печка народу, весело! Поскольку щука сказочная только Емель слушается – так все на печке Емелями стали, только фамилии разные сделали – чтоб не путаться. Всем места вроде хватает, да и уходить никто не хочет – на печке-то хорошо! Бражка, балалайка, девчонки в гости приходят…

Рискнете ли вы спросить Емелю о личностном росте?

Правильно, не рискнете – что ж его спрашивать о личностном, у него материального благосостояния рост налицо. Он вам в лучшем случае ответит:

– Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?

И Тоже верно.

Но давайте им драматизма немножечко внесем в их теплый праздник для разнообразия; запустим им барыню-самодурку из другой сказки, из «Му-му».

Вот пришла она – сама злобная, зонтиком в круглые Емелины бока тыкает, слова непечатные шипит, страшное дело!

С печки все Емели горохом ссыпались, а барыня полено подхватила – ей-то в чужой сказке стесняться некого – да давай поленом махать да ножками барскими пинаться, да так ловко!

Ох, и досталось Емелям! Поразбежались они в разные стороны, из задов занозы выковыривают, на барыню дуются, синяками да шишками перед людьми жалятся.

Но дальше всякому Емеле свой путь достался: один с фиолетовым лицом подальше убежал, потом еще подальше, а потом и вовсе из краев этих ушел. Пошел в столицу, посмотреть. Да так и остался там. Выучился, потом еще выучился, а потом сам учить других начал, а потом стал Емелей Ломоносовым. С царями на одной лавке сидит и чай пьет, а сам думает: «Как хорошо, что барыня меня поленом-то! Иначе до сих пор на печи бы сидел!»

Другой Емеля сначала в лопухах спрятался около речки, три дня сидел в ракитах – битый поленом задик отмачивал. Нашел кастрюльку старую, котелок, да пару трубочек – и самогонный аппарат сконструировал, чтоб в скуках не сидеть, а сладкой водочкой зеленой баловаться. Да так увлекся, что нечаянно завод построил спиртовой, да до того ладный, что в поставщики двора Его Императорского Величества продвинулся. Это Смирнов Емеля.

Так вот и разбежались Емели с печки кто куда: тот, что в глину свалился, – посуду стал лепить, Кузнецов Емеля.

А который в кузнице от барыни прятался – тот затейные железки сначала мастерил, а потом и за злато-серебро принялся, это Фаберже Емеля.

Еще один Емеля повадился щуку волшебную из речки выманивать – он запомнил, кто на самом деле все чудеса устроил, да так и стал рыбаком. Да вы читали, «Сказка о рыбаке и рыбке» – это про него. Это в его семействе идея мгновенного обогащения в доминантах ходила, и задумала эта доминанта подчинить себе и Рыбку Золотую.

Но не вышло, конечно, ничего у доминанты, так и сидят: корыто разбитое, невод – ну, вы знаете.

И только парочка Емель в тоске ошивались вокруг разваленной печки – старая барыня так разыгралась поленом, что печку по кирпичику разнесла! Вот бродили они в бурьяне вокруг этих обломков, да прежнюю безмятежную жизнь вспоминали, и стонали, и плакали, и «у в ы!» говорили. И все в верности печке клялись, и что «м ы не забудем!», и все за помин пили-выпивали. Да так и сгинули – один с Беллой Горяччи под ручку укатил, перепутав ее с Дольче Витой, а второго Зависть Ивановна Язва в дугу загнула, да так и не разогнула.