Виталий Васькин - Триколе. Позволение вернуться к себе

Нервно Антохин сделал последнюю большую затяжку, потушил сигарету, истыкав дно пепельницы, словно она в чём-то была виновата.

– А если ничего не появилось?! – запальчиво спросил Герман. – Нет ни дискомфорта, ни тепла?

– Это верный признак, что суёшься вообще не туда. Самое время остановиться, подышать хорошенько и поискать новый вариант или обождать день-другой. Потом опять пробовать.

Герман прокашлялся. Мысли его перешли на практический лад: «Что же это получается у Бутана, в рулетку выигрывать – всё равно, что „два пальца об асфальт“?»

– Тебя послушать – так казино можно каждый день перед ужином «обувать», для аппетита.

– Не-е. С этим как раз проблема, – вяло ответил Бутан, гася сигарету. – Ничего не чувствуется, третий вариант. Похоже, этот инструмент для дела, а не для баловства. Или я умудрился себе блок поставить. Разбираться надо, да мне всё некогда.

«Вот, как до денег доходит, все умники сразу отмазки сочиняют, – усмехнулся мысленно Антохин. – Интересно, как часто он сам пользуется сердечным нюхом?» Словно подслушав вопрос, Татарников понёсся дальше откровенничать:

– Я иногда ловлю себя на том, что очень редко пользуюсь этим чувством. Не потому что берегу для грандиозных дел, а просто из-за того, что вовремя не вспоминаю. Что-то делаю, бегу, суечусь, потом вечером ложусь спать и матерю себя. До того тоскливо становится. Казалось бы, ну чего ты бежишь? Остановись, подыши полминутки, послушай себя, может и бежать никуда не надо. – Бутан с досады бабахнул кулаком по перилам. Пепельница подпрыгнула и улетела в сугроб. – У, чтоб тебя!

Пока Бутан доставал из снега пепельницу, мысли Германа рванули в другую сторону. Вспомнил про Новеева, угрюмо пробурчал:

– Когда сержант сказал, что недолго курить осталось, у меня внутри всё похолодело. Думал – кранты мне.

– А я наоборот, – рассмеялся Бутан. – Решил, что скоро уже просветление!

Герман замер на секунду и тоже рассмеялся.

– У тебя стакан наполовину полон! Не то, что у меня. Вот они страхи, всегда рядом. Бросить, что ли, курить, не дожидаясь Нового года? Надоели эти надписи на пачках, кашель. Вот брошу сейчас, и всё!

Уже не в первый раз грозил Антохин табачным магнатам разорением. Но магнаты никого не боятся. Крутят сигареты на фабриках и продают, как ни в чем ни бывало. Поэтому Боря махнул молча рукой и ушёл в дом.

Антохин остался на крыльце. Застегнул молнию на куртке повыше, накинул капюшон и засунул руки в карманы робы. Приятно было стоять, привалившись спиной к двери, и смотреть на падающий снег. В куртке тепло, уютно. Совсем рядом ветер катает снежинки. Волшебный вечер! Мысли завернули на волшебство. Тотчас вспомнился сержант Новеев. Ведь он и есть современный маг. По крайней мере, так воспринимают просветленных Мастеров люди. Читают интересные книги, смотрят фильмы, и в запудренных мозгах оседает сказочный персонаж. Большинство себя не воспринимают даже в роли современника Мастера, не говоря уже о признании возможности собственной реализации. И что там говорить, когда те немногие, кто десятилетиями грезят о просветлении, и те воспринимают этот процесс как нечто волшебное, происходящее не здесь и не с нами: там, где-то, кто-то, когда-то. Не я, не сейчас, не достоин, не готов. Герман вдруг нарвался в мыслях на предложение, от которого не успел отказаться: «А что, если спросить себя через „сердечный нюх“?» Внезапно, не только область сердца, всё тело Германа ответило лёгким звоном – готов! Простая, тихая ясность вплыла в сознание, Антохин отчётливо увидел свободу от прежней жизни. Самое главное, что вроде бы держало – отец, мать. Но и это уже позади. И кто сказал, что близким обязательно будет плохо? Сердце чувствует, что как раз наоборот, легче будет. Уйдут кармические завязки, закончится вековой пинг-понг. Всё изменится к лучшему. На новом уровне понимания настроятся взаимоотношения. Готов, без сомнений. Почему же просветление не приходит? Может, считаю себя недостойным? Не-ет, сомнения в себе уже в прошлом. Эта плесень, произрастающая на чувстве вины, родом из массового сознания. Было время для сомнений, слава богу, прошло. Разве можно быть недостойным возвращения к себе? Тогда, где оно, Просветление? Мысль о нём будоражит и сознание, и тело. Наверное, отвлекаюсь часто. Присутствие осознания себя непостоянно. А ну как для просветления нужно «запальное» время постоянного присутствия? Слово «просветление» не совсем подходит – раскрытие, пробуждение, освобождение. Прощание с миром можно отложить, никуда оно не денется. Хочется пожить преображенным, почувствовать вкус настоящей свободы и радости. Слова просятся парами, не вмещают смысл…

Сзади кто-то толкнул дверь, и размечтавшийся Антохин полетел в сугроб.

– Ой, прости меня, Гера! – испуганно пискнула Зина, выйдя на крыльцо. – Ты в порядке? Я подумала: не случилось ли что с тобой? Бутан давно уже вернулся, а тебя всё нет.

– Всё нормально, – ответил Герман, поднимаясь. – Сейчас приду. Иди в дом, простудишься.

Зина нырнула в дом. Антохин быстро отряхнулся, взглянул на высвеченный фонарём падающий снег, и крикнул: «Я готов!»

Ветер от неожиданности замер, пёс заинтересованно высунул голову из конуры. Но Герман уже это не видел; потирая озябшие руки, он входил в дом.

– Заходи, Гера, скорее, – через открытую дверь зала поторопила Зина. – Письмо Макса читать будем. Уже было начали, но потом решили тебя подождать.

В голове Антохина вихрем взвились мысли о Максе: «Сколько знаю его, он всегда найдёт, чем удивить. Что там опять на него нашло?» Быстро скинул куртку, ботинки, надел тапочки и прошёл в комнату. Перед Зинаидой стоял открытый ноутбук. Видно, не очень хорошее письмо было. Слёзы опять собрались в глазах Зинули.

Почувствовав напряжённость, Герман молча сел на своё место. Зина начала читать.

– «Я не поехал на встречу с Мастером, потому что мне всё надоело. Достали уже все эти гуру и просветленные. Который год тыкаюсь-мыкаюсь, и ничего не происходит. Все говорят, что ничего искать не надо, всё уже есть и всегда было. Но где? Даже намёка никакого нет. Другие живут себе припеваючи, и в гробу они видели это просветление. Может быть, они правы, а мы динаму сами себе крутим? Каждое утро просыпаюсь и чувствую, как обида заползает в душу. Годы коту под хвост… Мне нужен передых. Не могу больше каждую минуту, каждое мгновение, чувствовать себя дураком. Возможно, потом, когда поостыну, вернусь к теме. А пока… тошно, братцы. Мозги кипят. Вот написал, и немного легче стало. Всё, нафиг всё. Нафиг-нафигулечки. Зачетное варенье Мария варит. Это всё, что запомнилось хорошего из возни с просветлением… Всё, пиво уже купил. Буду праздновать свободу. А вы, как хотите».