Виталий Васькин - Триколе. Позволение вернуться к себе

Посидели немного молча. Мария глубоко вздохнула и спросила:

– Недавно я стала осознавать, что болтаю без умолку в мыслях. Вечно идёт какая-то говорильня. Подозреваю, что и раньше было то же самое, но сейчас это ужас какой-то! Столько сил уходит на борьбу! Я стала вечером дольше засыпать, а когда проснусь, понимаю, что болтовня уже со мной. Голова просто раскалывается иногда. Могу я попросить убрать этот кошмар?

– Вот-вот, у меня такой же туман, – подхватил Андрей. – Вечно чего-то боюсь, какие-то страхи непонятные повылазили вроде: «Просветление – это чушь, жизнь проходит, а ты всё фигнёй занимаешься». Я постоянно себе говорю: «Цыц! Всё нормально!» Но это не уходит. И больше всего раздражает то, что я уже понимаю – концерт подготовлен и оплачен мной. Мне это для чего-то нужно. А для чего и когда финал – непонятно.

После перетаскивания Германа Андрею стало жарко. Он снял толстовку, повесил на спинку кресла. Скромно сел, нескромно щеголяя майкой тельняшкой. Тёмные от многолетнего загара плечи, жилистые руки с выгоревшими короткими волосками – степной волк.

– К примеру, стол, – Привалов ткнул пальцем в столешницу. – Откровенно говоря, выглядит не комильфо. Тут же мысль: «Почему бы нам к этому супу не добавить чего-нибудь менее алхимического, тумана ради? Беленькую из холодильника, огурчики, помидорчики». Понимаю, не ко времени мысль, но она мелькнула, а за ней и другие такие же «мудрые» тянуться!

Сергей пригладил волосы на затылке, хитро посмотрел на Андрея.

– Мысли, они по большей части не ваши. Есть схемы наработанные поколениями, от них и летит привет. А поскольку они не ваши, то чувствуются, как песчинка в глазу. Раньше вы не замечали, но сейчас осознанность расширилась, стали замечать. Отсюда дискомфорт, битва, боль. Я бы посоветовал научиться не обращать внимания на внутренний диалог. Да только это всё равно, что сказать «просто выберите просветление». Слова-то будут сказаны, но будут ли исполнены? Всему своё время. А пока я могу предложить вопрос о внутренней болтовне отправить в суп. Согласны?

Мария согласилась, но Андрей запротестовал.

– Нет, есть у меня вопросик более туманный. До смерти хочется узнать, что такого в людях, чего так не хватает развоплощённым сущностям? Конечно, я понимаю: энергии у нас сжаты так, что их можно на ощупь пробовать, добавляет красочку время. Понимаю про полную изоляцию от мира с той стороны завесы. Чего я не понимаю – что это даёт в итоге? В чём соль анекдота с воплощением?

После небольшой паузы Андрей многозначительно добавил:

– Неужели всё дело в желании просто получить новый опыт?

Татарников уважительно посмотрел на Андрея. Сам Бутан никогда не задумывался на эту тему. Действительно, должны быть какие-то очень веские причины, чтобы сознание бога позволило себя так ограничить, да ещё и ядрёно постараться полностью забыть о себе. Было свободное сознание – стало человеком. Любящим, вульгарным, честным и не очень. Разным. Так для чего это? Разве нельзя было как-то более приятно провести время приобретения опыта? И что теперь с ним делать, с опытом? Книги тибетских монахов и прочие, почитаемые среди искателей просветления труды, столько туману напустили, что и ребёнку ясно – не знают авторы ответа. Или времена пришли с абсолютно другими энергиями. Устарели древние тексты. Библия и та устарела. Написана была две тысячи лет назад, для того времени, для людей, готовых на солнцепёке день стоять, чтобы увидеть мучительную смерть другого человека. Нет, сегодня тысячи людей не соберутся у распятий. Они пойдут на концерт очередной поп-звезды и постараются даже не думать о смерти, пока беда не постучится в двери. Мир изменился.

На этот раз Сергей не стал делать эффектных взмахов половником. Чуть задержал взгляд на кастрюльке, улыбнулся. Но Марии показалось – сплющил взглядом железку. Сморгнув, она избавилась от наваждения. Посмотрела на часы и грустно произнесла:

– Уж десять близится, а Германа всё нет.

Тут же со второго этажа послышался бодрый голос Германа:

– У Пушкина были полночь и две буквы эн. Фамилия такая, а у меня – имя с одной эн.

Засмеялся Бутан, остальные подхватили. От души, чисто, легко, как в детстве. Под дружный смех Антохин вошел в комнату. Вид он имел довольно растрёпанный, впрочем, как и всегда. Все заметили насколько он изменился, отдохнул, стал казаться немного выше.

– Я уже давно слушаю вас, – сознался коварный Антохин. – Просто вставать не хотелось. Две ночи не спал толком. Лифты обслуживаем. Днём они всем нужны, и только ночью можно нормально поработать. Вот и срубило меня.

– Так ты иди, ещё полежи, – предложила Зина. – Ты нас слышишь, и мы тебя оттуда услышим.

– Нет уж, спасибо. Курить хочется, аж уши горят. Пойдём, Бутан, дымнём маленько. Это ведь не возбраняется, Сергей?

Новеев махнул рукой.

– Курите на здоровье. Да и недолго вам уже осталось.

– Что такое? – ошарашенно спросил Антохин. – В каком смысле?!

Тишина, распластавшаяся в комнате, чуть не затушила камин. Выдержав злодейскую паузу, Сергей пояснил:

– Ты же собирался бросить с первого января… Нет? А ты что подумал?

Ничего не ответил Антохин на шуточку Мастера. Молча переобулся, накинул куртку, взял пепельницу у дверей и вышел на крыльцо. Вслед за ним вышел Бутан. Закурили, немного помолчали, смакуя дым. Герман поставил пепельницу на перила и спросил:

– Ну, как он тебе?

– Пока не понял. Что-то есть, энергия чувствуется.

– Вот и я не понял. Пробовал внутренним взором на него посмотреть, так мысли сбиваются. Не могу собраться.

– Это ясновидением, что ли? Гера, сердцем надо чувствовать, оно не обманет…

– Ты опять за своё. Не понимаю я тесты сердечной мышцей! А как закрою глаза, вижу дали, моря, леса – и всё такое чёткое, что ни в один бинокль не увидеть. Себя вижу, тебя вижу, а сержанта нет, выскальзывает из фокуса.

Покурили молча, слушая ветер. Бутан вспомнил свои первые ощущения от разговора с сердцем. Внезапно понял, что пришёл наконец момент, когда Герману можно подсказать немного, и он не будет брыкаться.

– Сердце не говорит, его чувствовать надо. И не само сердце, а пространство где-то в его районе, чуть ближе к центру. Всё очень просто, поначалу я из-за этой простоты улетал мимо. Искал супер-пупер ощущения. Теперь достаточно о чём-то подумать, и тут же прислушаться к сердцу. Если почувствуешь хоть тень дискомфорта, значит, не в струю пошёл. Приятное тепло или ободряющий звон в груди говорят о правильности…

– Правильности чего?! – резко прервал друга Антохин.

– Да ты не шуми зря! – Бутан похлопал по плечу Германа. – Всё очень просто: что выбрал, с тем и сверяется правильность. Если ты выбрал завязать с колесом Сансары, то все решения будут соотноситься с этим выбором. Ну а если тебе нужна новая ночная шабашка, то и это будет целью.