Василий Кузьменко - Право Рима. Марк Флавий

© Василий Кузьменко, 2017

ISBN 978-5-4483-9978-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Холодный диск Луны освещал серебряным светом всю округу. Отряд всадников мчался на север по ровной римской дороге. Во главе отряда скакал Первый трибун Флавий Валерий Аврелий Константин, он торопился к своему тяжело больному отцу Констанцию Хлору, августу западной части Римской империи.

В 285 году император Диоклетиан принял новую систему управления Римской империей. Теперь у власти находились не один, а сразу два правителя. Они назывались августами и являлись старшими императорами, каждый из них должен был выбрать себе соправителя, которые назывались цезарями и были бы младшими императорами. Диоклетиан предполагал, что спустя двадцать лет правления августы отрекутся от власти в пользу цезарей, которые, в свою очередь, также должны были назначить себе преемников. В том же году Диоклетиан выбрал себе в соправители Максимиана Геркулия, при этом отдав ему в управление запад Римской империи, а себе, оставил восток. Через восемь лет августы выбрали себе преемников. Одним из них и стал отец Константина, Констанций, бывший тогда префектом Галлии, место другого занял Галерий.

1 мая 305 года оба августа сложили с себя полномочия, и Констанций Хлор с Галерием стали полноправными правителями империи, первый на западе, а второй на востоке. К этому моменту Констанций был уже серьёзно болен, и Галерий надеялся на его скорую кончину. Почувствовав приближение смерти, Констанций пожелал видеть своего сына Константина, находящегося в этот момент, практически на правах заложника, в столице восточного августа в Никомедии.

Воспитываясь при дворе императора Диоклетиана, Константин получил хорошее образование. Участвуя в его военных компаниях, он зарекомендовал себя умным и бесстрашным военачальником. Константин рассчитывал на титул цезаря после отречения Диоклетиана от власти, но этого не произошло. Август Галерий, при дворе которого теперь служил сын Констанция, не желал отпускать Константина к отцу, так как боялся, что галльские легионы объявят его своим августом. Это не входило в планы императора, который стремился единолично править всей Римской империей, но после такого письма вынужден был согласиться. Однако, при этом, хотел задержать Константина в Италии, о чём на следующий день собирался письмом попросить верного ему цезаря запада Флавия Севера.

Константин, догадавшись об этом, отправился к отцу накануне вечером, по пути выводя из строя всех государственных лошадей на бесчисленных дорожных постах, чтобы исключить погоню. И вот теперь, проскакав на лошадях почти полторы тысячи миль, Константин подъезжал к месту своего назначения. Он и его верные воины спешились возле дворца в Булони. Его встретил друг отца легат Гай Тиберий.

– Как он, – спросил его на ходу Константин.

– Плох, но ждёт тебя, – ответил легат.

– Проведи меня к нему!

– Конечно, следуй за мной!

Константин нашёл отца лежащего на постели. Глаза его были закрыты. При этом, даже в очень слабом огне светильника, лицо его было ослепительно бледным, именно поэтому он получил прозвище Хлор. Константин, молча, смотрел на столь дорогого ему человека. Болезнь уже сделала своё дело. Вокруг глаз образовались тёмные круги, щёки впали. Внезапно отец открыл глаза и сразу узнал его:

– Константин, ты приехал, – император попытался улыбнуться, – я ждал тебя, – очень тихо произнёс он.

– Я приехал отец, – Константин присел возле него, оглянувшись, легат Гай Тиберий понимающе кивнул и вышел.

Отец говорил очень тихо, и Константину пришлось склониться к нему почти на грудь. Видимо уставая, он иногда замолкал, но отдышавшись, Констанций продолжал говорить ему свои напутственные слова. Сын внимательно слушал своего отца и кивал в знак согласия и понимания.

– Я понял, отец, я всё сделаю, – произнёс Константин, взяв его за руку.

– Я горжусь тобой мой мальчик, – отец с трудом сел и улыбнулся.

– Всё будет хорошо, отец, ты ещё поправишься, – Константин сглотнул внезапно покатившийся к горлу комок.

– Ещё повоюем, – Констанций закрыл глаза, затем сильно сжав его руку, открыл их и сказал, – иди Константин, легионы ждут тебя!

До хруста в зубах сжав челюсти, Константин встал и вышел из комнаты. За дверью его встретил Гай Тиберий.

– Константин, легионы ждут твоих приказов.

– Гай, мне не удалось его отговорить, отец идёт вместе с нами в Британию, – Константин слегка вздохнул, – дай все необходимые указания, утром мы выступаем.

– Я всё понял, – кивнул легат и вышел. Константин вернулся к отцу.

Утром август Констанций представил своим легионам, следующим для подавления мятежа пиктов, сына Константина Первого трибуна Римской империи, как своего преемника.

Переправившись через Ла-Манш, галльские легионы двинулись на север Британии. Соединившись в Йорке с британскими легионами римляне, под фактическим руководством Константина, разгромили пиктов, загнав варваров обратно за вал Адриана (совр. Шотландия). Констанций был очень слаб и почти всю экспедицию провёл в повозке, но с большим участием давал сыну весьма полезные советы. Однако легионеры сами смогли по достоинству оценить личную храбрость и тактическую смекалку молодого генерала. На обратном пути, в Йорке, август западной части Римской империи Флавий Валерий Констанций Хлор скончался. Легионы объявили Константина своим императором. Оставив в Йорке британские легионы, Константин с галльскими легионами и телом отца вернулся в Булонь.

Древний Рим. Римская империя – могущественное государство, говоря современным языком супердержава, которая просуществовала много столетий и оставила нам огромное наследие, во всех сферах нашей жизни, которым мы все, ныне живущие, пользуемся, порой даже не подозревая об этом, и самым главным наследием стало – римское право. Но в те далёкие времена существовало ещё одно право, и оно называлось – право Рима.

Четвёртый век нашей эры. Рим. Центурион Марк Флавий, молодой римлянин, тридцати лет от роду, помощник претора в суде, ждал Лукрецию. Она приходила к нему в дом, который он снимал в нижней части Аргилет в Риме, и оставалась до утра. Её муж Аллий Гней больше любил мужчин, но был добрым человеком, поэтому не возражал, если иногда его жена не приходила ночевать домой.