Лана Томлинсон - Всё, что имеет значение

– Здравствуйте, вы звонили? – я перезваниваю, не имея ни малейшего понятия, кто это.

– Элис, это ты? Это Трой, помнишь? Вчера на качели.

Вспоминаю вчерашний день. Точно. Парень со спичками. Черт.

– Привет, да, припоминаю, – мысленно жалею о том, что дала свой номер и не сказала настоящего имени.

– Я тут подумал… Может, сходим погулять сегодня?

– Нет, сомневаюсь. Настроения нет.

– Появится. Давай, что тебе терять?

– У меня есть парень. – Вру.

– Врёшь. Ты бы сказала об этом ещё вчера.

– Я забыла.

– Неправдоподобно звучит. Складывается впечатление, что он для тебя ничего не значит.

В комнату заходит мама. Я мгновенно отключаюсь.

– С кем говорила?

– Ни с кем.

– Я же слышала.

– Просто знакомый.

Пока мама наливает себе уже немного остывший кофе, я открываю шкаф, чтобы взять печенье. Телефон снова вибрирует, но я игнорирую его.

– Ты будешь печенье?

– Да, наверное.

Вынимаю из упаковки две пачки шоколадного печенья и кладу одну возле маминой чашки. Новый звонок.

– Настырный у тебя знакомый, – мама улыбается. Она улыбается мне? Искренне удивляюсь, но улыбаюсь в ответ, засовывая телефон в карман. Беру печенье и кофе, затем иду в комнату. Голос мамы останавливает меня.

– Оливия?

– Да?

– Может, пойдём куда-то примерно через два часа?

– Хорошо, мам.

Даже так. Что с ней? Сколько вопросов, Лив. Позже разберёмся. Захожу к себе, сажусь на кровать и открываю печенье. Звоню Трою.

– Значит, Оливия?

– В смысле?

– Ты, наверное, случайно ответила на звонок. Да ладно, я понимаю, можешь не объяснять.

И не собиралась.

– Так что, пойдём куда-то вечером? И да, выбор у тебя есть только насчет места.

– Вот как. – А мне нравится. – На качелях в семь.

– Жду с нетерпением.

Он отключается. Закончив завтрак, включаю фильм, но не смотрю его. Заходит мама и говорит собираться, и, клянусь, её улыбка ярче созвездия, собранного из тысяч крупинок небесного света.

Пятнадцать минут, и мы с мамой уже идём в ближайшее кафе. Обе молчим, и это слегка напрягает. Заходим в небольшое помещение. Она берет меню из рук невысокой черноволосой официантки и начинает его листать, спрашивая, что хочу я. Я не выдерживаю.

– Что изменилось?

– Что-то не так, милая?

Делаю вид, что не услышала последнего слова.

– Всё не так. Ещё вчера ты кричала на меня за разбитую тобой вазу и говорила, что я тебе не дочь, причём, это все происходило на протяжении нескольких месяцев, а сегодня, мило улыбаясь, зовешь в кафе и ведешь себя так невозмутимо!

Я срываюсь на крик, и мама перебивает меня.

– Я просто поняла, что… Две порции шоколадного мороженого, пожалуйста, – она замечает официанта, проходящего мимо.

– Я не ем шоколадное мороженое.

Мама в замешательстве, как и остановившийся рядом парень с маленьким блокнотом в руке.

– О, ладно. Одно шоколадное и один пломбир.

Официант кивает и уходит. Я жду, пока мама продолжит.

– Я просто поняла, что ты не виновата в моих проблемах. Прости за то, что было за всё это время, я не контролировала себя и свои эмоции.

– Твоя злость из эмоции переросла в чувство за это время, знаешь ли.

– Ливви, – вздрагиваю, ведь она называла меня так до того, как мне исполнилось семь. – Перестань, пожалуйста.

– Всё нормально.

Нам приносят мороженое, и я начинаю сразу же есть его, чтобы скрыть то, что нервничаю. Звонит Трой, и я сбрасываю. Он звонит снова.

– Ты можешь ответить.

Киваю и выхожу. Решаю заодно покурить.

– Привет, – затягиваюсь слишком сильно и начинаю кашлять.

– Ты в порядке? – голос Троя звучит очень обеспокоено.

– Да, просто курю.

– Брось.

– Что?

– Сигарету брось.

– Нет, – затягиваюсь снова и всё-таки делаю то, что сказал Трой. Как же противно курить после мороженого. – Ты не тот, кто может говорить мне, что делать. Что тебе нужно?

– Нашел хорошее место за городом, можем поехать туда. Я куплю еды, а ты возьми плед, хорошо?

– Ладно, – заинтересованно приподнимаю бровь.

– Отлично. До встречи. – Слышу, что он говорит сквозь улыбку. Отключаюсь и направляюсь обратно в кафе.

– Мам?

– Да, солнышко?

– Можно без этого пока… Пожалуйста?

– Конечно, прости, – ей неприятно, но я чувствовала себя гораздо хуже почти полгода.

– Мне нужен плед на сегодняшний вечер.

– Хорошо, – она улыбается. – Романтический ужин под открытым небом?

– Мам, – я смотрю на неё, и она извиняется.

– Мы можем пойти домой, если хочешь.

– Хорошо.

Снова неловкое молчание. Вижу по пути магазин косметики и парфюмерии.

– Я хочу туда.

– Идти с тобой?

– Если хочешь.

Зайдя в здание, направляюсь к стеллажу с различными красками и оттеночными бальзамами для волос, беру фиолетовую баночку с тоником и иду на кассу.

– Я подумала, что это тебе понадобится тоже, – мама показывает бальзам для окрашенных волос. Отлично, я совсем забыла о нём.

– Спасибо.

Оплатив покупки, мы выходим на улицу.

– Лив, ты уверена, что у нас все нормально?

– Да, конечно, всё отлично, не волнуйся.

– Тебе помочь с волосами?

Хочу отказаться, но не могу устоять перед её умоляющим взглядом.

– Было бы замечательно.

* * *

Семь вечера. Я стою возле скамейки у качелей и курю, кто-то подходит сзади и забирает сигарету. Оборачиваюсь. Почему я не удивляюсь?

– Привет, – Трой подносит к губам мою почти дотлевшую сигарету, через долю секунды выдыхает дым и бросает белую трубку в траву.

– Здравствуй.

– Тебе идет фиолетовый, но твой натуральный блонд убивает ещё больше.

– В следующий раз покрашусь в серый.

– Идём? – Трой берет у меня пакет с пледом.

Я не вижу смысла отвечать, поэтому просто иду за ним. Мы садимся в машину.

– Не боишься ехать непонятно куда с малознакомым человеком вечером?

– Не волнуйся, смогу постоять за себя, если что.

– Не понадобится, расслабься.

Полчаса, и мы на месте.

Тут уютно.

Мы выходим из машины. Я вытягиваю покрывало с пакета и кладу его на теплую землю. Трой приносит из машины корзину и выкладывает три пачки горячей пиццы, пластиковые тарелки, стаканы и две огромные бутылки колы.

– Не знал, какую пиццу ты любишь, поэтому вот, – он почесывает затылок.

Я неожиданно для себя улыбаюсь и опускаюсь на плед.

– Признайся, ты просто решил сделать меня толстой и некрасивой.

– Нахожу полных девушек невероятно привлекательными, серьёзно. Если они не комплесуют по поводу фигуры, конечно же. Уверенность в себе замечается быстреё, чем изъяны внешности, хотя я не назвал бы это изъяном, – Трой протягивает мне стакан с холодной колой, и я с удивлением смотрю на него, забирая воду. – Вез её в небольшом холодильнике в багажнике. Так вот, я продолжу. Во внешности не бывает изъянов. В ней бывают особенности. Каждый изгиб, каждая линия, каждая родинка, – сначала он проводит кончиком пальца по моему лицу, потом по небольшому пятнышке на шее, затем убирает руку и дает мне кусочек пиццы, а я стараюсь не показывать, как на меня повлияли эти касания, – делают человека неповторимым точно так же, как и достоинства и недостатки в характере и поведении. Ешь.