Антон Кротков - Воздушный штрафбат. В небе заградотрядов нет…

И вот вся формация в сборе. Группа непосредственного прикрытия, в которую входил Лямин, идёт вплотную к «пешкам». При встрече с ними Андрей сразу отыскал глазами бомбардировщик с большой цифрой 12 на фюзеляже и киле, и пристроился рядом.

Ударную группу не видно: она постоянно перемещается, патрулируя воздушное пространство вокруг бомбардировщиков.

И всё-таки недалеко от цели конвой проморгал внезапную атаку противника. Лямин понял, что произошло, лишь когда спикировавший со стороны солнца «Фоке-Вульф-190» открыл огонь. Вначале Андрею даже показалось, что немецкий охотник коварным ударом сбил именно его – 12-ю «пешку»! У Лямина сразу стала мокрой от пота спина. После первого шока и чувства ужаса в душе поднялась волна гнева, возникло сильное желание хотя бы отомстить фашисту за сбитый экипаж бомбардировщика. Но вражеский «эксперт» использовал так любимую немецкими охотниками тактику: «ударил-убежал». В его планы вовсе не входило ввязываться с русскими истребителями в рискованную борьбу на горизонтальных виражах. Всё, что теперь напоминало о подкараулившем свою жертву «Фоккере», это висящая в небе копоть от его двигателя, работавшего в момент бегства на форсаже 27 27 форсаж – максимальный – форсированный режим работы двигателя .

Андрей стал осматриваться, ища на земле место, где упал его 12-й. Но тут выяснилось, что самолёт с таким номером продолжает лететь! Видимо, во время атаки его пилот успел уйти в сторону, и теперь заветный бомбардировщик просто занимал другое место в общем строю.

«Так кто же сбит? И где его опекун?» – спрашивал себя Андрей, крутя головой. Вскоре он обнаружил, что исчез лидер бомбардировочной группы с надписью: «За Петра Хроменко!» на борту. «Ишачок» под номером «9», пилот которого нёс персональную ответственность за этот самолёт, тоже куда-то испарился. Впрочем, долго ломать голову над тем, куда подевалась «девятка» не было никакой возможности, ибо вдали показалась Волга.

И вот они над фашисткой переправой. Пикирующие бомбардировщики начали работать, выполняя один заход на вражеский понтонный мост за другим. Боевой порядок истребителей над целью – обычный в такой ситуации: группа непосредственного прикрытия – на внешней стороне круга своих бомбардировщиков, другая находится выше «пешек» на случай появления неприятельских истребителей.

Бомбардировщики долго не могли добиться прямых попаданий в мост, по которому даже под бомбами продолжали ползти на другой берег Волги серые коробочки немецких танков и бронетранспортёр. Плотность зенитного огня была очень высокой и это затрудняло прицеливание бомбардирам «пешек». Тут нужны были особенно крепкие нервы, особенно, когда у тебя на глазах немцы одного за другим сбивают твоих однополчан. Заканчивалось время, отпущенное на атаку, через несколько минут «пешкам» пора уходить, чтобы хватило горючего на обратный путь. Только и позволить немцам продолжать переправляться через Волгу нельзя. Что делать?!

Внезапно откуда-то сверху камнем упал пропавший И-16 под номером «9», – тот самый, что сопровождал сбитую командирскую «пешку». Не выходя из отвесного пикирования «ишачок» врезался в мост, разрушив его почти посередине. Было похоже на то, что пилот этого истребителя, помня о том, что его ждёт после посадки за потерянный бомбардировщик, предпочёл героическую смерть в бою позорному расстрелу перед строем товарищей…

Внезапно зенитки смолкли – появились немецкие «мессершмитты». Их было много. Наши истребители тут же вошли в вираж, завязалась «собачья свалка» воздушного боя…

***

В этом бою Борис Нефёдов чувствовал себя в ударе. Ему всё сегодня удавалось. У людей творческих профессий, – а ремесло лётчика-истребителя Нефёдов считал делом творческим – периодически случаются пики формы, когда всё получается с поистине моцартовской лёгкостью.

Уже в первую минуту завертевшейся карусели боя капитан в блестящем стиле буквально срубил пушечной очередью зазевавшегося немца. И тут же, развернувшись буквально на пятачке – за счёт фантастической манёвренности своего лёгкого самолётика, – зашёл в хвост другому «Ме-109». Но тот ушёл из-под огня ловким переворотом. Догнать в пикировании на «Як-1» «Мессершмитт-109» – крайне сложно. Обшивка фюзеляжа у «Яка» тряпичная, а у 109-го – прочный цельнометаллический корпус. Инструкция по пилотированию истребителя Яковлева прямо запрещала лётчикам развивать скорость в пикировании свыше 630 км/час во избежание катастрофического разрушения самолёта.

Для сравнения «Мессершмитт» Bf-109 в такой же ситуации «выдавал» на 100 км/час больше! Поэтому преследовать врага можно было только, ежесекундно рискуя потерять по дороге собственные крылья и хвост. Но в азарте погони Нефёдов никогда не думал о том, что из-за запредельных перегрузок «скелет» его самолёта, сваренный на бывшем заводе комбайнов в Саратове из тонких труб, может просто не выдержать и сломаться. «В критической ситуации отпусти удила, дай машине полную свободу, и она не подведёт!» – любил говорить Борис в ответ на упрёки командиров и дружеские советы не рисковать. Но его ведомый, видимо, не решился на чрезвычайно опасное пикирование, и оторвался в самом начале преследования.

Скорость увеличивалась с головокружительной быстротой. Рядом с кабиной появилось белое облачко близкого разрыва, но его тут же отнесло назад. Пускай по тебе кто-то стреляет, сейчас важно не отвлекаться от главного.

Борис буквально повис на привязных ремнях. Обеими руками он крепко сжимал ручку управления, впившись взглядом в несущийся впереди серо-зелёный силуэт «Мессера». Нефёдов снова почти догнал выбранную жертву на две тысячи метров ниже высоты первого контакта с ней, но противник и в этот раз попытался оторваться от «Яка» эффективным переворотом. До речной поверхности оставалось метров восемьсот не больше. Капитан снова бросился в погоню за акробатом. Но тот, не рассчитав манёвр, нырнул в тёмную воду. Видимо, немецкий лётчик был новичок и не учёл, что при выводе из пикирования истребитель «Ме-109» даёт большую просадку.

Несущийся следом Борис, едва успел выдернуть свой самолёт из крутого падения. На какое-то время кровавая пелена от максимальной перегрузки застлала Нефёдову глаза. В ушах раздался протяжный звон. Возникло такое ощущение, будто позвоночник скручивается, словно бельё после стирки. Кости буквально затрещали, а внутренности устремились из живота в горло. Щёки подтянулись к глазным впадинам; все мышцы лица стянуло под воздействием центробежной силы. Весь самолёт заскрипел и застонал, готовый вот-вот с треском разломиться пополам. Но к счастью стальной скелет «Яка» выдержал суровое испытание.