Михаил Байков - Городок

– Давай-давай.

Антоха растянулся на полке, под голову веник положил, на голову шапку со снегом, дышит, чувствует, поддал Санек парку. Жарко, а в голове свежесть, легкость такая. Стоит над ним Санька с веником, сначала поглаживать начинает спину, а потом сильнее, еще сильнее прикладывается, не бьет – паром окутывает. Еще подкидывает, рычит как медведь, голосом себе помогает. Достал соли пригоршню. На спину Антохе бросил, мажет её. Не втирает, как скраб, все скверну из организма достает. Вновь веником взмахнул. Ступни. По ступням пройдись. Не выдерживает Антоха, спрыгивает с полка, бежит на улицу, шмякается в снег. Горит тело в снегу, демоны убегают, спотыкаются, падают. Городок за бока хватается, больно смешно у демонов жопы горят, а Антоха забегает обратно в парную, садится. Хорошо. Саня улыбается, потом ледяной водой обливается.

После бани хорошо, чинно, сыто, как на джазовом концерте.

«Джаз музыка сытых», – услышав как-то Бени Гудмана, сказал Дима Туркин – городской талант. Цитаты гениев с периферии не цитируют в интернете. Так иногда знакомые с ухмылочкой скажут: «Во, Димон как-то сказал…» После бани хорошо. Саня и Антоха после отдышались уже, выпили по чашке чаю с мятой, Лена летом много ее насушила, напиток из нее делает: мята и мед. Вкуснотища. Можно теперь и накатить неспешно, закусить капустой квашеной и мясом, Лена нажарила мяса с луком без гарнира. Много. Парни сидели на кухне за круглым столом, работает телевизор, поют там песни. После бани хорошо, даже попсовые клоуны не напрягают. Пищит там чета Шаляпин. Прохор, конечно. Благостно. Реклама растягивает, как пахвалу, мечту. Молчишь, даже голос внутри молчит. Спокойствие и комфорт, как будто джаз слушаешь. Знают, хорошо знают парни Александра Васильева, поэтому не просят, делают паузы в словах.

– Ой, хорошо после бани, – опрокинув стопочку самогонки на кедровых орешках, изрекает Антоха. – Только знаешь, что плохо? Домой идти.

– Ты же на такси собирался, – Саня ел капусту и макал черный мякиш в мясную подливу.

– Ну, ехать. Так бы и уснул на этом диванчике.

Есть такие квартиры, куда заходишь и себя находишь, ничего не страшно, никто не напрягает, можешь спокойно на диванчике лежать или сидеть вразвалочку, молчать. Такие дома только у близких друзей и бывают. Так Антоха то ли сидел, то ли лежал на диване и зевал. Саня сидел напротив на табуретке. Дом! Как много в этом звуке! Саня с Леной жили в этом доме уже три года, а дом жил в них. Окна большие, всегда светло в нем, ни пылинки, ни соринки. Прихожая большая, в ней диван мягкий, чтобы удобно туфли надевать, прямиком в кухню переходит. Вдоль стены – гарнитур оранжевый, потолок навесной, цвета морской волны, пол линолеумом покрыт, пол с подогревом, мягкий, ковров не надо. Зала в доме просторная: одно большое окно, на другой стене – два маленьких. Телевизор на стене ЖК, аудиосистема 5:1, у окна чайная роза в кадке цветет. Спальня Сани и Лены, туда дверь закрыта, детская; на обоях божьи-коровки и облака, ковер с котом Леопольдом, на нем игрушки разбросаны, кровать двухъярусная. Еще комната есть, она для гостей. Кровать там широкая, аккуратно заправленная, подушки взбиты, белье всегда чистое. В прихожей дверь на второй этаж, не очень крутая с перилами залакированными. Второй этаж Антоха еще не достроил, там пока Лена веревок натянула, белье сушит.

Добро увидеть бывает не просто, тут труд нужен, как трудились Саня с Леной, всегда у них хорошо было, поэтому они и умели радоваться от души за других. Где-то год назад уехал из Городка Димка Тригубко в Питер, на работу хорошую почти сразу устроился, пить по-черному бросил, женился на умнице с собственной жилплощадью, а сейчас уже дочка родилась, Александрой назвали. В Городке червивые сразу зашипели: не надолго его хватит, еще не известно, чем это аукнется, и только Саня, за ужином рассказывая Лене о Димке, радовался за него.

– Да, радость-то какая, – убирая посуду со стола, думала Лена.

– Да, молодец парень, – Саня с Леной умели читать мысли друг друга.

Не ведает Лена, не ведает Саня, что в книге написано: «Блаженна ты, любовь, подательница всех благ! Блажен человек, истинную веру обретший и непритворную любовь, ибо сказал Господь: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Еще по рюмашке кедровки накатили. Настала совсем лепота.

– Че ты, смотришь сериальчик этот «Выжить после»? – Саня наливал еще чаю.

– Слушай, смотрю, первый сезон начал. Начинается как-то банально. Смешно даже, – Антохе после трех рюмашек тянуло поговорить – сериальчик отличная тема, не на политику же слова тратить, там и без нас пиздоболов хватает.

– Может быть, но второй сезон, я тебе скажу, вообще огонь! – Санька тоже разгорячился.

– Посмотрим-посмотрим.

– А самое, что интересное, там всего вроде три или четыре сезона Нет этой галиматьи, как в «Ходячих мертвецах», где одно и то же, только локации меняют.

– Так че им еще делать остается, деньги же надо зарабатывать.

– А сегодня она имеет пентхаус в центре Киева, собственный ресторан, коллекцию автомобилей, но никто не знает, что в детстве она росла в нищите, – по телевизору началась программа про какую-та певицу.

– Че, Антоха, нравится Анюта? – Саня заговорчески с намеком на намек подмигнул и указал на девчину в телеэкране.

Антоха уже хотел сказать, так как надо, так как принято:

– Пентхаус у нее есть, ресторан. Дала, кому надо, отсосала, у кого следует.

Но язык не повернулся, демоны из бани ошпаренные когда убегали и зависть в мешке с другими своими прелестями прихватили. Скверны, что живых мертвыми делает, нет.

– Песни ее не слышал, а так очень нравится, значит, и песни у нее хорошие. Вообще молодец баба.

– Да. Молодец тетка. А ты знал, что Хабенский…

– Орк?

Пацаны просмеялись.

– Не. Отличный мужик. Уже больше ста детей от рака спас.

– Хера себе, какой он крутой.

– Да. Вот бы к нам в Городок звезды приехали.

– Зачем?

– Да чтобы у всех праздник был, чтобы люди порадовались.

– ООО!!! Праздника, значит. захотели, – на кухне появилась Лена, распаренная, с полотенцем на голове, в легком халатике на голое тело, (она как-то не стеснялась Антоху, да и Саня вроде на это не обращал внимания), наклоняясь ь к кружке, в которой был заварен шиповник, таинственно оголилась половина персиковой груди. Антоха не хотел туда смотреть, постыдные мысли появлялись как-то сами собой в голове здорового мужика..

– Ой, ладно. Пошел я домой. Вам спать пора.

– Так у нас-та оставайся, – Санька был еще не против выпить и посидеть.

– Не, надо идти.

– Ну, давай на посошок.

– Ну, давай!

Антоха вышел на улицу. Морозило, сам он, пьяненький, не стал такси вызывать, решил пешком прогуляться. Выпивал бы с кем другим, по-любому захотелось бы догнаться, продолжить банкет, а сейчас, после бутылочки самогонки, после бани, после Саши и Лены, вообще больше пить не хотелось. Спасибо только им хотелось сказать, Хабенскому сказать спасибо, Прохору Шаляпину, что по телевизору пел, не напрягал. Но почему так мало людей про Хабенского знают, что он добро творит? Почему уроды просмотры на «Ютьюбе» набирают? Почему я сам в интернете на уродов смотрю?