Илья Ивин - ГраффиК. История с продолжением…

– Не нажритесь до полуночи, хоть новый год встретьте, а в семь утра мы приедем, посмотрим как вы тут.

Моей радости и радости остальных участников застолья не было предела. Уже в 20:00 всё было готово и мы сели за стол.

К 21:00 двое уже спали пьяные в дым.

К 23:00 из пяти человек начинавших застолье осталось двое полупьяных подростка и три свиноподобных существа, одно из которых умудрялось блевать, не просыпаясь.

Застолье представляло собой следующее зрелище. Я, как лицо ответственное за порядок, пил меньше всех, поэтому был просто навеселе. Примерно в той же стадии опьянения находился Толян Ёлкин. Весу в нём было минимум килограмм на двадцать больше, чем у каждого остального собутыльника, поэтому пьянел он намного медленнее. Женька Дойл, как самый слабенький на алкоголь, свалился первый, он занимал диван на кухне. Возле дивана стояло ведро, в которое он периодически извергал содержимое желудка. С двух сторон от ведра, прямо на полу, лежали ещё двое, они иногда тоже блевали в это же ведро. Самое интересное, они умудрялись извергать алкогольное содержимое своих желудков именно в ведро, как будто их внутренности имели связь между собой. Больше двух голов у ведра не собиралось, либо одна, либо две, а когда Женька с высоты своего диванного положения склонялся по своей надобности, он просто за волосы оттягивал тех, кто занимал посудину, делал своё дело и возвращал голову друга на место. Это был наш первый совместный новый год. Последующие пять лет эта компания будет встречать новый год вместе. Народ будет добавляться, меняться, убавляться, снова добавляться, неизменно будет одно – все пятеро будут обязательно вместе.

Вполне закономерно, что совместно проведенный праздник сплотил нас ещё больше. Теперь мы были практически неразлучны.

До конца января я штурмовал кабинет математики на предмет сдачи экзамена.

Сдал я его с четырнадцатой попытки. Четырнадцать дней подряд я оставался после уроков, четырнадцать раз тянул билеты. Из четырнадцати попыток шесть пришлось на один и тот же билет, к последнему разу я знал его наизусть. Экзамен был сдан, только проблем от этого не убавилось.

Обучение было на коммерческой основе, ха месяц нужно было платить 210 рублей. При наличии троек, либо других признаках неуспеваемости, например как не сданная вовремя сессия, за три месяца нужно было платить не 630, а уже 840 рублей. Родители же добросовестно платили по 630. Сказать им, что за второе полугодие обучения им нужно ещё 420 рублей, это значило подписать себе смертный приговор. Я молчал до последнего, весь февраль посещал все уроки, чтобы исправить ситуацию с оценками.

Постоянные переживания, бесконечный стресс плюс постоянное недоедание привели ко вполне закономерному результату, я загремел в больницу. Язва. Диагноз удивил всех, кроме меня, для меня ничего удивительного в этом не было. Завтрак в 7:00, обед в лучшем случае в 16:00. Деньги, которые родители давали на обед, бессовестно тратились на сигареты, иногда на пиво.

Практически весь март я провел на койке в городской больнице. В этой больнице всю жизнь проработала моя бабушка, в этой же больнице работала моя любимая тётушка, наконец, в этой больнице работала моя мама. Меня знал весь персонал, меня знали даже те, кого не знал я. При таких условиях я находился под круглосуточным, неустанным контролем абсолютно всех сотрудников больницы. В принципе это было необременительно, тем более, что к постоянному надзору бесплатно прилагались всяческие поблажки, о которых остальные пациенты могли только мечтать. Одной из таких поблажек было то, что меня в любое время могли проведывать гости. Когда у добросовестных больных начинался сон. час, у меня наступало время посещений.

Уж не знаю, какими словами уговаривала девчонок наша классная, но в гости ко мне ежедневно приходило от пяти до пятнадцати представительниц прекрасной половины группы 601. Конечно, некоторые приходили по собственной инициативе, но уж точно не все. Об этом не сложно было догадаться, всё происходило довольно организованно. Приходили по двое-трое, проходило минут пятнадцать, приходили другие. Причем в эти посещения были вовлечены практически все девчонки из группы. Понятно, что многие приходили из под палки, но всё же было чертовски приятно.

Посещениями во время сон. часа дело не ограничивалось, вечером свидания продолжались. Это были уже либо общажные девушки, с которыми, как они думали, я дружил, либо другие мадамки, не суть важна, это были предполагаемые любовницы.

От персонала больницы естественно ничего не скроешь, они ж всё видят, особенно мед. сестры. это им приходилось по пятнадцать раз на дню вызывать меня в коридор, им было прекрасно видно, кто меня посещает. Ни разу за двадцать один день не было ни одного посетителя мужского пола. Это им было видно, что днем ходят толпы девчонок, а вечерами я целуюсь между этажами то с одной, то с другой.

Среди мед. сестер тоже были достойные внимания экземпляры. И место у меня было. Кабинет тётушки, которая непонятно из каких побуждений оставляла мне ключи. Вот только мой юный возраст, ну нафига шестнадцатилетний подросток нужен двадцатилетней красивой девушке? У неё есть варианты посолидней, хотя интерес к моей персоне был очевиден. То, что их заинтересовало во мне, открылось примерно на второй неделе, тетя Валя озвучила общее мнение. Вернее это и не мнение вовсе было, сплошное недоумение. Дело было так.

В один из коротких промежутков между посещениями я возвращался из туалета, в котором нагло курил в форточку. Путь мой пролегал мимо поста мед. сестры, на котором находилась одна из мед. сестер, остающихся на ночь и т. Валя, которая уже собиралась домой. Завидев меня. Т. Валя перестала красить губы и маслянистыми глазками проводила меня взглядом. Когдая уже миновал пост, меня окликнули:

– Илюша, можно тебя на секундочку?

– Конечно, теть Валь, хоть на часок, – по привычке сострил я.

– Вот смотрю на тебя и диву даюсь. Ходят к тебе толпами, и всё бабы. Ладно бы по одной, а то ведь и по три и по четыре ходят. Как они тебя делят-то?

– А меня, теть Валь, делить не нужно, я им целый нужен. Целого меня на всех хватает, а раз на всех хватает, они не ссорятся. Всех всё устраивает, – парировал я.

– Ладно врать-то. Вчера вечером шла, ты с какой-то блондинкой целовался, а позавчера с рыжей. Чем ты их приманиваешь-то? Как мухи на говно липнут, а ведь ни кожи, ни рожи. Худющий, как вобла сушеная.

– Есть у меня секрет один. Я, теть Валь, весь в корень ушёл. Все в ширь растут, а я в корень.

Похохотали и разошлись. Через пять минут меня снова вызвали в коридор. Тетя Валя, уходя домой, снова обнаружила меня на лестничной клетке с двумя посетительницами. Встретившись со мной взглядом, она улыбнулась, ничего не сказала и ушла.