Ольга Шлыкова - Лошадь масти Изабель. Рассказы о животных

Юрий Дорофеевич, тот самый фельдшер, закадычный друг дяди Коли, и нашел его на этой заимке, через полгода, когда ходил на охоту. Он пришёл к бабушке с приветами и подарками от брата.

– Вот. – Дорофеич поставил на стол десятилитровый жбан. – Тебе, Татьяна, стало быть, от Николая. И письмо прислал.

Бабушка читала, держась за сердце.

– Ишь ты чего удумал! Бортником заделался. И с чего только взял!

– Тань, ты разве забыла, он же в Башкирии недалеко от заповедника служил. Там лесных пчёл берегут и разводят. Он у местных и научился. А у нас в лесу случайно пчелиные гнезда нашёл. Вот и решил попробовать. Уже шесть бортей заделал, на будущий год мёду насобирает.

Бабушка покачала головой.

– А этот мёд из диких гнёзд добыл?

– Так точно. И уже успел в самом Яранске продать.

– Сам чтоль ездил?

– Первый раз сам. Потом, говорит, перекупщик приезжал. Заплатил хорошо, не обидел. И жбанов привёз под будущий урожай.

Велел Дмитрию прийти, ещё мёда нальёт.

– Ты, Митя всё у него обсмотри, как следует, и мне расскажешь. Хозяйство как ведёт, что в огороде садит.

– Посмотрю, мама, посмотрю. Ладно, нам пора, больше чем полдня до заимки топать.

– А Юрку зря берёшь. Устанет с полдороги, на себе понесёшь?

– Что это я устану? Ты ба всегда всё настроение испортишь.

– Надо же, настроение у него…

Но мы уже вышли на улицу, не дослушав ворчание бабушки.

Я ни разу не был не заимке. И когда издали показалась свежеокрашенная крыша, удивился:

– Вы же говорили, что заимка брошена, а дом как новенький!

– Это наверно дядя Коля постарался.

Хозяин сидел на крылечке в компании старой кошки и лопоухого рыжего щенка.

– А вот и гости пожаловали! То-то Мурка всё утро умывалась. У меня и обед поспел.

Дядя и папа обнялись. Потом разговорились, пошли в дом, и забыли про меня. Я играл со щенком, который всё время пытался укусить меня за ухо. Навозившись, он уснул возле Мурки, а я пошёл погулять по огороду.

Дяди Колина коза паслась в сторонке и даже не взглянула в мою сторону. От нечего делать я подошёл к пугалу, которое стояло посреди огорода наряженное в старые ватные штаны и телогрейку. Венчала его дырявая шапка-ушанка, уши которой трепал ветер. Я ухватился за шест, и что было силы потряс его. Рукава телогрейки смешно замахали, и я снова тряхнул. Тут что-то упало мне под ноги. Я успел разглядеть, что это полосатый котёнок, со всех ног рванул в кусты. Быстро поймал его и понёс в дом.

– Ты где взял эту животину?

– В огороде. Он из чучела вывалился. Я думал это Муркин.

– Из чучела говоришь. Нет у Мурки котят, она кошка давно почтенная. Да и женихов у неё тут не наблюдается. Дай-ка его сюда.

Дядя Коля разглядывал замурлыкавшего и покорно лежавшего у него на руке полосатика.

– Месяца два не больше – кот. – Резюмировал дядя Коля. – Только откуда он взялся?

– Может, кто в лесу оставил.

– Может и оставил. Только что с ним делать? Мурка не любит чужаков. К Фунтику еле привыкла.

Тут в дом вошла Мурка и, увидев котенка, ощетинилась и зашипела.

– Цыц, хвостатая! – Прикрикнул дядя Коля. – Не видишь дитя малое, а ты шипеть!

Но Мурка запрыгнула на лавку и, пытаясь достать лапой пришельца, всё громче шипела. Дядя Коля оттолкнул её, потом отдав котёнка мне, подхватил кошку и, бросив её в комнату, закрыл туда дверь, подперев табуреткой.

– Вот разошлась старая. Давно не видел её такой злобной. На собаку так не кидалась! Куда его теперь.

– Пап, давай домой заберём. Бабушка же хотела кошку брать.

– Хотела, хотела, а принесем, скажет – не надо.

– А где ж её Тимофей большеусый?

– Помер от старости, ещё летом.

– И она до сих пор без кошки в доме? Поди полный подпол мышей развела! Несите и скажите – мой подарок ей, заместо Тимошки.

– Кота прислал! Лучше бы сам показался, сестрице единственной. Тут Ерофеич подпил и проболтался, что Колька по ночам в деревню наведывается. Всё барахлишко из избы на заимку перетаскал, а к нам зайти, всё недосуг.

Бабушка взяла котёнка, заглянула под хвост, посадила в карман передника и пошла на кухню. Отец мне подмигнул:

– Понравился, сейчас накормит.

– Значит так, Юрка, никакой он не Мурзик. Будем звать его по-городскому – Маркиз. Усищи то будут почище чем у Тимофея! – Это бабушка командовала из кухни, а отец с матерью переглянулись и засмеялись.

К Новому году Маркиз основательно подрос. Сам нашёл тимошкин лаз в подполье и пропадал там сутками. Однажды бабушка полезла в подпол за капустой и вдруг вскрикнула. Мы с отцом испугались, не оступилась ли. Но тут показалась бабушка:

– Идите, посмотрите.

В подполе за кадушками с капустой и огурцами, аккуратно в рядок было сложено больше двадцати дохлых мышей и одна небольшая крыса.

– Вот это Маркиз, – присвистнул папа. – Славно поохотился.

– Славно-то славно, надо их убрать, Юрка дуй за совком. Да старых газет прихвати. Тимка мышей ел, а этот складывает.

В подпол заглянула мама:

– Наверное, их просто много, столько не съесть.

– И то верно, без Тимофея поди расплодились.

Маркиз ещё некоторое время складывал мышей за кадушками, а потом перестал.

– Ну, всех переловил! – Радовалась бабушка.

Наступила весна. Полинявший Маркиз выглядел худым и облезлым. Да ещё повадился со двора уходить.

– И где шляется, молоко в блюдце второй раз прокисло!

– Мам, март на дворе, подругу завёл.

– Подругу, подругу. Приди – молока попей, и иди себе дальше к подруге.

Однажды вернувшись из магазина, бабушка выдохнула:

– Нашла я маркизову подругу!

– Где?

– Да Валентина из Бакалды в магазине рассказывала, что её кошка Баська стала дохлых мышей за кадушками в подполье складывать.

А я ей говорю, вот родит твоя Баська полосатых котят – считай я им бабушка. Это наш Маркиз к вам захаживает.

– Бакалда, это ж от нашего Лума далеко!

– Для любви, и сто вёрст не крюк! – Это вернулся папа и вступил в разговор.

Но вскоре сложенные за кадушками мыши стали обнаруживаться чуть не в каждом деревенском доме.

– Мать, зря проговорилась, что это маркизова работа, скоро со всех окрестных деревень на алименты на нас подадут. – Шутил папа.

Но полосатых котят родила только соседская, черная, как смоль, Сонька.

– Молодец, Маркиз! – Гладила его мама. – Подруга должна быть только одна. А Маркиз жмурился от удовольствия и включал мурлыку.

Осенью Маркиз превратился в пушистого здоровенного красавца. Папа взвесил его.

– Ого! Почти восемь килограмм! Разъелся, ты, приятель.

– Только хвост коротковат, как подрубил кто. – Отозвалась бабушка.

Вскоре пошли разговоры, что кто-то в деревне душит по ночам кур. Грешили на лисиц, но те бы уносили птицу с собой. А здесь придушит, поваляет немного и бросает.