Александр Руденко - Разности. Современная проза

– О, о, о – иду, иду, спасибо за превосходный кофе, Синьора! – ответил Луиджио.

Он зашел в комнату, переоделся в рабочую одежду, и пошел открывать магазин, насвистывая мелодию – известной неаполитанской песни.

Жители Амальфи уже стояли у дверей магазина, обсуждали друг с другом вчерашние события, и не особенно переживали по поводу закрытой двери в булочную.

– Всем доброе утро – BUONGIORNO A TUTTI, – громко поприветствовал Луиджио своих земляков, и открыл дверь в магазин.

– Пожалуйста! PREGO! Заходите!

Люди тоже пожелали доброго утра Пекарю.

Лавка синьора Луиджио заработала, и хозяин привычно занял свое место у витрины. День начался!

– Синьора Бардзетти, рад вас видеть! Как Вы себя чувствуете, как ваш муж и детки?

– Всё в порядке, все живы и здоровы. Сын приезжал на выходные, искупался, позагорал на пляже, встретился с друзьями, и опять уехал в Салерно, где он учится. Скоро будет магистром, Синьором Инженером! Растут наши дети. А мы с мужем уже отдыхаем, живем для себя, и наслаждаемся жизнью, как будто бы нам снова по двадцать лет!

– Замечательно. Молодцы, что все хорошо. Дай Бог, чтобы и было всегда так. Вам как всегда?

– Да, возьму два хлеба, и еще печенья с миндалем, триста грамм.

Луиджио подал хлеб, взвесил печенье, отдал все Синьоре, сказал ей:

– Пожалуйста, на Здоровье! С Вас шесть евро.

– Спасибо, синьор Луиджио, до завтра.

– Спасибо. До завтра. Чао.

Синьора рассчиталась, отошла от продавца. Очередь спокойно слушала разговор, никто никуда не торопился и не испытывал желания помешать общению Луиджио и синьоры Бардзетти.

– Приветствую, синьор Марио!

– И Вам привет, рад вас видеть, синьор Луиджио. Вы как всегда в форме, при параде, и ароматы вашей пекарни и синьоры Марии, разбудили уже всех жителей в округе!

– Да, с ароматами мы не можем справиться. Чуть что – и они уже на улице, ждут всех неравнодушных людей. Спасибо за добрые слова о синьоре Марии, Вы же знаете – она мастерица. Еще моя мама, да упокоится ее Душа с Миром, любила выпечку Марии. Вам как всегда?

– Да, и еще печенья с марципаном – полкило.

– Идете в гости – или ждете кого-то к себе?

– Да, обещали прийти синьоры Кастелоцци. Вот и берем к чаю что-нибудь ваше, вкусненькое. Сами так вкусно не спечем!

– Вы нам льстите. Хотя, наше печенье «тает во рту», как всегда оно свежайшее, а миндаль, который в печенье, еще на руках синьоры Марии.

– Спасибо! Беру!

Неожиданно забегает мальчик, с большим пакетом в руке, и сразу же подбегает к прилавку.

– А, понятно, чей это сорванец! Джованни!

– Привет, Джованни, что тебе?

– Доброе утро, синьор Луиджио! Мама заказывала торт у Вас, у нее сегодня День Рождения. И мы ждем много гостей на ужин.

Луиджио посмотрел на записи, которые ему передала Мария, перед началом рабочего дня. Увидел, что торт стоит в холодильнике. Достал его. Обратился к стоящим в очереди горожанам:

– Простите, синьоры! Не позволите ли мне отпустить этого нетерпеливого молодого человека?

Очередь по-доброму зашумела:

– Ну конечно, что ему стоять с нами, стариками! Пусть забирает! Торопится ведь!

Малыш сказал «Спасибо» всем людям, которые уступили ему место в очереди.

Луиджио, подавая торт мальчику, положил для него в бумажный пакетик – горсть фундука в карамели, ласково потрепал волосы и сказал:

– Это тебе – от меня, будь молодцом и радуй маму. От меня ей поздравления. Всех благ и здоровья!

– Спасибо, передам, – крикнул малыш, выбегая из магазина и похрустывая на бегу орехами.

А как можно не любить таких прекрасных детей! Люди в очереди были очарованы курчавым мальчуганом Джованни.

Подходили следующие люди, Луиджио заводил с ними новую беседу, они вспоминали родных, погоду, футбол, Сан-Ремо, президента, и так постепенно он продал весь аппетитный хлеб, который испекла Мария, и продал почти все печенье. Как всегда, до обеда, хватило выпечки.

Туристы, по незнанию, слишком поздно заходили в лавку, спрашивали, есть ли хлеб, и уходили – ведь весь товар был уже распродан! Зашли молодые мамочки, купили печенья и миндаль в карамели.

Луиджио закрывал магазин обычно в час дня. На сегодня все. Баста.

Мария, уставшая и раскрасневшаяся от летней жары и от печи, зашла в отдел, где был магазин, присела на стул, вытерла пот со лба, и устало спросила Луиджио:

– Все довольны, Синьор, как прошел рабочий день?

– Как всегда, Мария, все были довольны и благодарили тебя, – ответил Луиджио, снимая с себя фартук. Он очень захотел рассказать ей о своем состоянии, продолжил:

– Знаешь, Мария, я ловлю себя на мысли, что понимаю, как всё устроено в жизни, и самое главное, незаменимое в моей жизни – эта наша работа. Я не мыслю себя без того, чтобы не проснуться – и не прийти сюда, в этот вечный магазин, который помнит моих отца и мать, дедушку и бабушку. Я люблю свое дело, мне нравится каждый день здороваться с нашими покупателями, узнавать как они живут, и потом отдать наш хлеб в их руки, чтобы они кушали и вспоминали о нас с тобой, радуясь жизни!

Мария покачала головой, и ответила Синьору:

– Синьор Луиджио, да Вы философ!

– Скажешь тоже, я просто люблю то, чем занимаюсь, и мне нравится это делать! – бодро ответил Луиджио, зачесывая назад густые поседевшие волосы.

– Это очень хорошо, искренне за Вас рада. Я уже закончила уборку, и сделала заготовку на завтра.

– Спасибо тебе, представить не могу – чтобы я делал без тебя? – ответил Луиджио.

– Это признание для Марии – или реквием по Марии? – спросила Мария, хитро улыбнувшись белоснежной улыбкой.

– Как хочешь, так и думай, но завтра опять будем продавать твой хлеб и вкусности!

– А я-то думала, что Вы меня отпускаете уже насовсем, на пенсию, к моим любимым детям и внукам! Обрадовалась, что впервые высплюсь, за последние сорок лет!

– Как мне без тебя, Мария? Мы с тобой нужны людям. Вот когда от нас не будет толку – и люди забудут про наш магазин, то тогда можно будет уже сидеть в окружении родни, круглосуточно!

– А пока делаем то, что мы с тобой умеем делать и делаем это ежедневно – ты печешь хлеб – а я его продаю!

– Как скажете, синьор, я пойду собираться домой.

– Спасибо Мария, до завтра! Чао!

– До свидания, синьор! Чао!

Мария вышла, и Луиджио закрыл входную дверь магазина, и прошел вглубь, в другое помещение – во внутренний зал. Там, в глубине комнаты, была маленькая раздевалка, где стоял диван, стол со стульями, шкаф для одежды.

Не торопясь, он переоделся. Повесил на вешалку рабочую одежду, ополоснулся водой, и вытерся полотенцем.

– Устал, вроде бы и немного работал, около шести – семи часов, а тяжело. Присел на стул.

Стул был очень старый, местами потрескалась древесина, спинка его была оббита кожей —коричневыми заклепочными гвоздями, сверху спинки была надпись, которая уже стерлась от его долгого использования. Это был стул деда Джузеппе – еще он на нем сидел, и качал тогда на коленке – совсем маленького мальчика, своего внука, который сейчас тоже стал дедом. Луиджио потер рукой дерево стула, погладил спинку – оно было гладким и как будто бы мудрым от пережитого, оно сохранило следы времени и тепло множества людских рук, и напоминало ему о тех, кто покинул этот мир.