Анастасия-Агата Синкевич - Рыжий Ангел

– И опять я поменял свою Книгу Жизни. По замыслу-то изначальному быть бы мне хорошим торговцем и вести ткацкую мастерскую при лавке. А я, видишь ли, в путь ушел. – Рыжий Ангел улыбнулся. – И не жалел о том никогда.

– Нет, – белокрылый сбросил с облака каплю, которая обрушилась дождем на один из земных городов, – нет, друг мой, ты не только свою Книгу Жизни переделал, ты всю реальность поменял.

– Знаю. Иногда люди своим выбором и это делать могут. Вот мой хранитель тогда понервничал. Я представляю себе. Ведь догмы я нарушил. Устои. Равномерный ход эволюции, пусть и одного городка.

– Да. Любовь не только догмы рушит. Она и нас, ангелов, меняет. А почему же тебя все-таки ангелом сделали? Ведь должны были быть какие-то особые заслуги.

– Особые? Смешной ты. Если честно, то я и сам до конца понять не могу. Ничем я особым не отличался на Земле. Были многие и лучше меня, сильнее и чище.

– Подумай, что-то же обязательно было.

Было…

Была дорога. Были люди и судьбы. Кто-то искал свою истину и своего Бога. Кто-то мечтал о деньгах и счастье. Кто-то учил других как жить.

А он и Лейся шли по дороге сквозь свою жизнь и вбирали в себя все краски мира. Иногда краски были яркими. Иногда черными. Ливни смывали усталость. Лето и осень дарили жизнь. Зима заставляла задуматься.

Ничего такого знаменитого они не совершали. Рождались дети, и они старались быть хорошими родителями. Возникали проблемы, и они решали их в меру своих сил. Лейся играла с цифрами, он складывал палочки. Кто-то назвал это геометрией. Но это было потом, и он об этом узнал, уже будучи ангелом. Но не об этом речь.

Рыжий Ангел вспоминал свою жизнь человека. Все было как у всех. Так, по крайней мере, думал он. Было много вариантов и много дорог. И почему он стал Рыжим Ангелом, для него все равно загадка. Ответ мог дать только Бог. А пути Господни неисповедимы.

Мой шар похож на небо. Только с голубым перемешано зеленое. А иногда белые облака закрывают то, что было видно только что. Мой шар очень маленький. У других хранителей много шаров. Но другие хранители неизмеримо старше. Я самый младший и последний из них. Хотя мне и миллиарды лет по летоисчислению шара. Говорят, что после меня родится еще один хранитель, когда шаров станет больше, и я не смогу удерживать все. Я не знаю, когда это будет. Мне бы удержать этот. Вы думаете, это так просто? Просто, когда шар спокоен. Тогда я смотрю на него и улыбаюсь. Мгновения отдыха. Но даже в эти мгновения надо проявлять заботу. Маленькие шары капризны. То Солнце, то Луну им подавай. А уж что говорить о снеге и дожде? Хотя меня порой одолевает лень, и тогда дождя не бывает долго. Когда-то лени было чуть больше, чем обычно, и шар кое-где окрасился желтым. Я не люблю много желтого, но иногда это даже красиво. Вчера я смотрел на шар, и мои мысли были настолько спокойны, что гармония старших пела во мне. Единственное, что меня беспокоит, так это люди. Они появились совсем недавно по меркам хранителей. У каждого хранителя есть свои «люди». Мои же – на редкость разнообразные. Говорят, что они часть меня и что, поняв их, я смогу осознать себя, и тогда мне дадут новый шар. Мне кажется порой, что я близок к пониманию. А потом люди ставят все с ног на голову. Пару раз в медитации я опускал свое подсознание на шар и становился человеком. Всего на мгновения. Это потрясающий эксперимент, но требует много сил и энергии. Слишком уж разрушительно быть там, на шаре. Я испытал все: от любви до ненависти, от предательства до прощения. И все равно до конца не понял себя. Старшие говорят, что это не так то просто. Если меняемся мы, то меняются и шары. Если меняются шары, то меняемся и мы. Однажды, когда я пойму нечто, я смогу добавить в свою копилку еще один шар, и тогда моему первому не будет так одиноко. Но и люди должны понять то, что понял я. А понимание вообще приходит медленно. Куда приятнее работать с частностями и индивидуальностями. Сегодня утром мой шар опять был неспокоен. Я это понял сразу по тому тонкому слою энергии, который опоясывает его. Он стал плотнее и темнее. Если потемнеет еще на полтона, то придется делать чистку и убирать очаг загрязнения. Неприятная работа. Все время ощущаешь зло шара. Но надо держать равновесие. Если мне удастся продержать его чуть дольше обычного, то, может, мне дадут второй шар и моему первому не будет так одиноко…

– Ты возьмешь ровно столько, сколько сможешь унести.

– Но это же не так много, как у других!

– Однако каждый поступал именно так.

– И я смогу чувствовать?

– Да.

– И я смогу любить?

– Именно.

– Как?

– Я не знаю. Все зависит от того, что именно ты возьмешь.

– А если я возьму и это окажется болью?

– Тогда ты будешь любить, но любовь принесет тебе боль.

– А если, ну предположим, большинство из взятого будет дорогой?

– Значит, тебе придется все время быть в движении, и только тогда ты сможешь найти и полюбить.

– А если я возьму ничто?

– Это бывает не так уж и редко. Посмотри внимательно, сколько живут, и ничего. Им просто не надо. Физиология заменяет чувство.

– Но тогда что, если я унесу все?

– Это самое страшное. Ты никогда не сможешь найти того, кто бы это все смог принять, и станешь одинок, при этом чувствуя все.

– И нет золотой середины? Может, подскажешь хотя бы количество того, чего брать?

– Прости. Каждый выбирает сам.

– Лотерея.

– Удачи!

– Пока…

Если идти между этими двумя ручьями, то попадаешь в теплый коридор. Шаг влево – и холод сведет скулы. Шаг вправо – и жара опалит кожу. Но тут, между, все имеет свои законы и свой смысл. И главное, не оборачиваться.

Рыжий Ангел смотрел прямо перед собой и отсчитывал ритм шагов.

– Раз. Два. Три. Человек внизу замри.

Легко перепрыгнул через невидимое человеческому глазу препятствие и, не теряя равновесия, пошел дальше.

– Четыре, пять, шесть. Злу Добро сейчас не съесть.

Улыбнулся.

– Семь, восемь… снова мой! К девяти приди домой. Ух!

Взмахнул крыльями и камнем сорвался с райских склонов вниз, к Земле, к человеку.

Зеленоглазый, черноволосый, гибкий, как ивовый прутик, Алька бежал домой, едва касаясь пятками успевшего остыть к ночи асфальта. Асфальт положили недавно, и было удивительно приятно вот так вот лететь над ним. Ни чертополох, ни колючки, ни разбитое стекло не мешали полету. На настоящем асфальте этого не бывает. На настоящем асфальте исчезает сила притяжения и есть ощущение полета. Алька ле-тел.

Так же, как навстречу ему, но невидимый из-за поворота, летел автомобиль.

Так же, как сверху к нему летел Рыжий Ангел.

Так же, как…

Часы пробили десять. Стрелки замерли.