Андрей Расторгуев - Во имя Безликого!

Лебоя тогда перевязали и отнесли в ближайший дом, занятый под лазарет. Но хранитель вскоре снова приковылял на площадь, как только пришёл в себя, и первым из храмовников упал на колени перед «Витязем», еле выговаривая клятву верности. Пожалуй, это был единственный случай, когда её произносили с таким трепетом, вкладывая в слова всю душу и сердце.

Нет, впервые столь проникновенной, надо полагать, была Таяна. Но с ней всё немного иначе, сложнее. Она знает куда больше, чем Лебой. Наблюдала события, можно сказать, изнутри. А вот хранитель искренен в своём заблуждении, потому и веришь ему без оглядки.

В тронном зале из толпы священников первым вышел опять-таки Лебой. Он держал в руках книгу. Ту самую, что была в сгоревшем храме, и в своё время долбанула молнией неосторожного Фредерика. Надо же, откопал на пепелище! Сам головешки ворочал?

– Это «Книга Откровений» из твоего храма, о Безликий, – торжественно произнёс хранитель и аккуратно, хоть и с трудом, положил тяжёлый фолиант к ногам БМД.

– И что мне с нею делать? – осторожно, боясь ляпнуть что-нибудь неподобающее, поинтересовался Данила.

– Сюда мы записывали то, что ты произносил, когда разговаривал с нами. Но не все твои высказывания нам понятны. Не взыщи. Мы, смертные, не знакомы с языком небожителей. Пусть эта книга будет с тобой. Если пожелаешь оставить нам заповеди, впиши их сюда. Любые мысли, любые высказывания. Всё, что посчитаешь нужным. Мудрость, которой захочешь поделиться с нами, твоими детьми.

Данила даже растерялся. Вот чем-чем, а сочинительством он никогда не страдал. Единственное, что хорошо получалось писать, так это рапорты о проведённых испытаниях и отчеты по выявленным недостаткам в конструкции боевой техники. Не более того. А тут заповеди им подавай. Нормально!

– Нет, знаешь ли, – если бы клешнёй модуля можно было почесать наблюдательный колпак, техник непременно бы это сделал, а так просто поскрёб затылок своей пятернёй. – Не привычен я к перу… Давай уж лучше ты эту книгу себе оставь. Я же от вас никуда пока не ухожу. Вот и записывай за мной эти самые… высказывания.

– Но ведь я не всегда буду рядом, – попытался возразить хранитель.

Надо признать, он был чертовски прав. Но Крючков и тут сумел выкрутиться:

– У жены моей спросишь. Она-то уж точно ни на шаг от меня не отойдёт, – он самодовольно улыбнулся, заметив, как Тая резко вскинула голову. С чувством злого мщения за грубо попранную свободу ядовито закончил: – И вообще, нечего меня беспокоить по пустякам. Со всей этой писаниной обращайся напрямую к Её Величеству. Я разрешаю ей рассказывать обо всём.

– Да будет, как сказал Безликий, – Лебой поклонился, подобрал с пола книгу и отошёл назад.

А Таяна чуть не вскочила с трона, но сдержалась и благоразумно помалкивала в тряпочку. Вернее, в забрало.

«Что, съела? Будешь знать, милая, как подставлять земных мужиков. Не только вы в этом деле мастаки. Хе-хе».

Когда с выборами недостающих глав концессий и приведением священников к присяге было покончено, на повестке дня высокого собрания остался последний вопрос: назначение нового кардинала.

Прежний первосвященник Раднук, идейный вдохновитель и зачинщик всей этой смуты, как выяснилось, бесследно исчез. Вместо того чтобы укрыться в королевском замке вместе с другими заговорщиками, он воспользовался суматохой и под охраной верных ему солдат храмовой стражи покинул столицу верхом на отборных кочанах. Куда ускакал предатель и где теперь его искать, никто не знал.

Впрочем, об этом долго не горевали.

Кардинал назначался просто. Хранители должны назвать претендентов, а король выбрать из их числа кого-то одного. Надо ли говорить, что в этот раз никто не составил конкуренции Лебою. Крючков был только за, и без промедления утвердил единственного кандидата в должности:

– Поздравляю, Лебой. Отныне ты кардинал Куалорна. С этой минуты приступай к исполнению своих обязанностей.

– Я польщён, о Безликий, – сдержанно поклонился новоиспеченный кардинал. – Благодарю хранителей за оказанное высокое доверие. Однако мне надо уладить кое-какие печальные последствия, которые ни для кого здесь не являются тайной.

– Мы все поможем тебе в этом, – твердо заверила королева и обвела пристальным взглядом собравшихся баронов и святош. Те дружно кивали, ловя на себе её взгляд. – К тому же гораздо легче восстанавливать храм и набирать служителей, будучи кардиналом, нежели только хранителем.

– Да, Ваше Величество, но сначала мне нужно назвать преемника в храме, а у меня, как известно, выбор не велик. Чем раньше я начну, тем скорее приступлю к новым обязанностям. Посему прошу соизволения удалиться.

– Иди, конечно, – разрешил Крючков, и Таяна лёгким взмахом руки отпустила первосвященника.

Тот, отвесив прощальный поклон, вышел, прихватив «Книгу Откровений».

Дальше было совсем неинтересно.

Королева произнесла длинную поучительную речь, объясняя священникам и лордам, что те стали жертвами интриг обманщика Раднука и пошли у него на поводу. Высказала надежду, что в дальнейшем такого не повторится, поскольку перед лицом возможного вторжения государство должно быть единым, чтобы отстоять свою независимость. А бояться было чего. Целых три соседних державы собрали у границ Куалорна нешуточные армии. Таяна практически объявила о военном положении, озвучив дальнейший план действий: лордам оставаться в замке и призвать все свои войска в столицу, а храмовникам блюсти веру в богов, не забывая, что приоритетной религией в Куалорне является культ Безликого, её «законного супруга».

Раздав последние наставления, она отпустила святош, а баронов передала с рук на руки лорду Грогану, чтобы тот расквартировал их во дворце.

Зал опустел далеко за полночь.

Крючков остался наедине с Таяной. Настал, наконец, тот момент, когда никто не мешает поговорить по душам. Хоть сейчас бери да выкладывай всё начистоту. Претензий накопилось много, но Данила почему-то не спешил начинать словесную перепалку. Только молча смотрел на Таяну.

А та опёрлась расслабленно правой рукой о подлокотник, да сидела так – отрешённо, совсем не по-королевски. Спина, всегда идеально прямая, вдруг сгорбилась, комкая и некрасиво выгибая кольчугу, и голова опущена низко, словно не в силах больше выдерживать давящую тяжесть шлема. Лишь теперь, когда Таю покинуло напряжение, Крючков понял, как же она устала. Слишком большой груз взвалила эта девочка на свои хрупкие плечи. И доспехи, которые не снимает весь вечер, тут совсем ни при чём. Ну, или при чём, только самую малость.

И что с того? Можно подумать, он не устал. Одно длительное воздержание чего стоит. А кто, спрашивается, втянул его во всё это? И как теперь выкручиваться прикажете?