Анастасия Соколова - Продавщица роз. Сказка

«Я сам хочу все ей объяснить,» – появилась надпись на столе.

Кристина удивленно подняла брови, а Капитан поморщился, провел пальцем по столу – и набрал текст на клавиатуре, появившейся на глянцевой поверхности.

И, несколько секунд спустя, прибавил:

– Да, почти все поверхности внутри станции – сенсорные мониторы.

Кристина встала и подошла к иллюминатору, будто пытаясь сделать глоток свежего воздуха. Она смотрела в свое отражение, вспоминая, как когда-то видела его в глазах Алекса. Ее же глаза отражали блеск звезд, холодных и необратимых, устремленных в бесконечность ночи…

В тишине коридора послышались тиканье и тихие шаги. Капитан встал, направившись к двери. Обернувшись, он посмотрел на Кристину и сказал:

– У тебя есть сутки, чтобы принять решение. Подумай хорошо: в жизни многое можно исправить, но бывают необратимые процессы. И это как раз такой случай.

– С днем рожденья! – и Глеб проснулся.

– С днем рожденья, сынок! – повторил Профессор, присаживаясь рядом.

– Зачем ты меня разбудил, – пробурчал Глеб, зевая. – Я видел интересный сон.

Вскинув левую бровь и немного помолчав, Профессор ответил:

– Прости, Алиса, что вытащил из Зазеркалья. Твой единственный не воображаемый друг пришел поздравить тебя в этот особенный день. – Одернув занавеску, Профессор добавил: – Уже, кстати, вечер. Ты умудрился проспать до темноты. А маленьким девочкам это не рекомендуется – говорят, будет болеть голова.

Немного помолчав, глядя, как Глеб пытается окончательно проснуться, Профессор добавил:

– И что же там было, в твоем сне? Шалтай-Болтай, Белый Кролик? Я там был? Хотя бы в виде Чеширского кота?

Глеб, наконец улыбнулся.

– Ты почти угадал: там была кошка.

– Просто кошка?

– Не просто, конечно. Черная, смотрит на меня. Как будто хочет что-то рассказать, но каждый раз на этом месте я просыпаюсь. Ты сказал – Алиса? – Глеб вдруг сосредоточенно прищурился: – Эта кошка снится мне уже несколько лет. Она почему-то не выходит у меня из головы. – он внимательно посмотрел на отца. – У нас никогда не было кошки?

– Нет, – покачал головой Профессор. – Но это отличная идея: завести черную кошку. Эти белые стены меня угнетают! И мебель белая. У тебя вообще есть вкус? – он задумчиво потер подбородок. – Давно пора сделать ремонт и покрасить все здесь в цвета радуги!

– А ты знаешь, что радуга – международный символ нетрадиционной сексуальной ориентации?

– Да лучше бы ты был нетрадиционной ориентации! – Профессор упал в белое кресло, скрестив ноги и раскинув руки на подлокотники. – Тогда бы я знал, что у тебя хотя бы есть сексуальная ориентация!

– Ой, все, достал! – поморщился Глеб. – Просто я – натурал-одиночка. И чем ты меня лучше?!

Профессор улыбнулся.

– Все мои краски – в книгах, которые пишу, – продолжал объяснять Глеб. – Ты читал хоть одну?

– Да, новую, – Профессор закатил глаза в потолок, как бы пытаясь вспомнить краски из книги. – Она вся черно-белая! – махнул он рукой. – Только иногда мелькают какие-то огоньки. – Он постучал пальцами по подлокотнику. – Ну скажи, зачем тебе белое кресло? Белое! На него дышать страшно, – не то, что пользоваться!

– Да кто всем пользуется, кроме нас с тобой? – махнул рукой Глеб. – Не приходит в голову, какого еще цвета может быть эта квартира. У всех свои странности! Вот зеркало в ванной, например: каждый раз, когда запотевает, появляется надпись: «У нас все хорошо». Даже когда домработница его протирает. Есть в этом какая-то магия. Или чертовщина. И ты так и не признался, что это ты написал.

Профессор замолчал на несколько секунд.

– Говоришь, так и появляется? – переспросил он. – До сих пор?

– Да, представь, – ответил Глеб.

– Надеюсь, надпись не утратила своего значения, – кивнул головой Профессор, глядя куда-то в пустоту.

– Папа! – подошел к нему Глеб. – И меня еще упрекаешь в странностях. – Глеб потряс его за плечи. – Ну что, будем отмечать?

– Будем! – вернувшись из глубины своих мыслей, воскликнул Профессор.

Вечер уже обрел стеклянную прозрачность, когда Профессор торжественно разливал виски в стаканы со льдом.

– Сынок, – начал он поздравительную речь, – Сегодня тебе исполнилось тридцать лет. Моя бабушка говорила, что тридцать – это такой возраст, когда жизнь начинает идти на спад. Все, что могло быть хорошего, уже случилось. Дальше остается только беречь себя, следить за здоровьем, – ведь в большинстве случаев к этому возрасту организм уже выполняет свои репродуктивные функции, и запускается процесс самоликвидации. Начинаются проблемы с давлением, головные боли, сдает щитовидная железа, – а дальше тахикардия, бессонница и импотенция.

Глеб выпил содержимое стакана залпом, не чокаясь.

– Спасибо, отец, – сказал он, – У тебя очень правильные тосты: после них всегда хочется выпить.

Профессор засмеялся, и морщины засияли в уголках его глаз.

– Я просто хочу объяснить: ты не ценишь то, что имеешь. К тридцати добился успеха. Для чего успех, если в свой день рожденья все так же пьешь виски на кухне со своим папашей? Нужно было устроить бешеную вечеринку, выбрать самую красивую поклонницу, и прямо из клуба улететь с ней на море! Или хотя бы приехать сюда. И меня не приглашать. – Профессор постучал пальцами по столу. – Про тебя, кстати, пишут, что ты ни разу не был замечен с девушкой.

– Ты тоже.

– А что с меня возьмешь? – усмехнулся Профессор. – Я – старый отец-одиночка. Дети – всегда помеха для новых отношений.

– Я думал, это до тех пор, пока им нужно менять подгузники.

– Нет. Это до тех пор, пока дети не вырастут! Хочу только сказать, что не согласен со своей бабушкой: когда тебе будет пятьдесят четыре, поймешь, что тридцать – неплохой возраст. Пользуйся!

Профессор разлил по стаканам очередную порцию виски.

– А мы есть сегодня будем? – спросил он.

– Я не заказывал, как-то забыл, – виновато ответил Глеб.

– Придется посмотреть, что у тебя в холодильнике, – произнес Профессор, решительно встав и открыв дверцу.

– А вот и ответ! – произнес он через несколько секунд, внимательно изучив пустые полки. – Теперь понятно, почему тебе снятся кошмары: черные кошки тут ни при чем. Это от голода! Даже сыра нет! Виски на пустой желудок – да здравствует гастрит, за ним язва! От голода мозг не получает питание, – вот он и подает сигналы, что нужно поесть!

– Кошатину? – поморщился Глеб.

– Ну… это вряд ли, – улыбнулся Профессор. – Жаль, что жить с отцом в тридцать считается странным: по вечерам я хотя бы пиццу заказываю, ты бы не голодал. Хотя, обычно в свой день рожденья даже не совсем вменяемые писатели-холостяки готовят угощение.