Наталия Рай - Башня. Книга третья

– Знаю я ваше «скоро!» – проворчала Татьяна. – Вы бы хоть употребляли термины в моём понимании. А то ваше «скоро» бывает равно земному году! А то и нескольким! Конечно, в отношении к возрасту мироздания – это семечки, но зато для меня срок, который вами считается мизерным – очень ощутимый период времени!

Так что когда, наконец, Спутники начали требовать от Татьяны какой-то деятельности, решив, что пора ей прекращать баклуши бить, когда начали постоянно твердить, что отпуск её, дескать, чересчур затянулся, она вовсе не спешила эту деятельность возобновлять. Память о том, во что ей эта деятельность обычно обходилась, была слишком ярка и свежа…

Видя, что Татьяна опять объявила забастовку и убедившись, что она упорно не желает внимать вразумлениям и возвращаться к активной деятельности, вскоре Спутники сделали вид, что именно такого развития событий и ожидали. (А, может, и ожидали?)

Переждав несколько дней, они нежными и сладкими, как у сирен, голосами начали звать Татьяну… в гости!

– Вздумали тоже, в гости! – возмутилась Татьяна. – Мало того, что вы тут круглые сутки, чуть ли не с дня моего рождения, что постоянно и всегда караулите меня, как какого-то острожника, причём вас тут тьма, и я ещё должна в гости к вам ходить?!!

– Мы просим тебя!

Лучше пропустить все те пласты разнообразных возражений, которыми Татьяна пыталась отказаться, раз и навсегда отклонить приглашение, неизвестно чем (или, наоборот, прекрасно известно?) для Татьяны чреватое. Факт – Татьяна яростно отказывалась двигаться с места.

Ведь в её взаимоотношениях со Спутниками ничего не изменилось и ей, несомненно, чтобы сделать хотя бы шаг в их измерении, пришлось бы снова взламывать все те бастионы и укрепления, в которые её постоянно замуровывали. Это трудно, граждане! До такой степени трудно, что все прошлые выходы Татьяны из кокона, в котором она неизменно оказывалась наутро, оставили в ней стойкое яростное отвращение к любому предложению пошевелиться.

– Но ты должна!

– Интересно, а вы мне должны хоть что-нибудь? Взамен употреблённой на свой вкус моей жизни? Ведь я же не жила, как нормальные люди живут! Никогда не жила! Я даже читала не то, как правило, и не тех, кого читала бы по своему выбору. Конечно, на подбор вами авторов для моего чтения я пожаловаться не могу, авторы, в подавляющем большинстве, прекрасные, но я до них, быть может, пришла бы в иное время и испытывала бы что-нибудь иное. Ведь посмейте только утверждать, что не руководите моими эмоциями!!!

Спутники промолчали. А что они могли сказать, когда факт налицо: и плакала, и смеялась Татьяна всю жизнь исключительно по их произволу. Иногда настолько явно по их произволу, что только после того, как, заметив, что из неё в прямом смысле давят слезу, она возмущалась и просила прекратить. А ведь по естеству своему она была далеко не плаксивой, а если и пускала слезу, то одну-две. Рыдать же ей за всю жизнь пришлось всего несколько раз и по очень серьёзным поводам – из-за смерти дорогих людей.

Спутники точно так же, как плакать, принуждали её и смеяться. Хотя она и без того не была обделена чувством юмора и во дни далёкой юности была та ещё хохотушка. А тут лишь после настойчивых просьб она переставала, например, смеяться, хотя ничего смешного не видела. Просто интересно, а бывали ли случаи, когда конвойный не успевал, что называется, нажать кнопку?

– Сколько угодно.

Надо ли говорить, что Спутники победили и Татьяна перестала сопротивляться приглашению. А это, кстати, вовсе не то же самое, что приглашение принять.

Конечно, силы были изначально неравны: на неё одну приходились сотни! Сколько бы не сопротивлялась Татьяна, в нужный момент Спутники делали что-то такое, после чего она становилась послушной, как новорожденный ягнёнок. И против собственной воли, против своих же решений стоять насмерть, делала, пусть и с тяжким стоном – потому что больно же! – всё, чего требовали Спутники. И продолжая считать дикой нелепостью необходимость ходить в гости к тем, кто у тебя и так, по примеру пресловутой тёти, навеки поселился, она покорно и смиренно отправилась невесть куда, дав руку Спутнику.

В единый миг она обнаружила себя уже в их мире. Она и ещё многие люди стояли на какой-то сцене, на возвышении (примерно на высоте пятиэтажного старинного дома, то есть метров двадцати пяти). Татьяна, поняв, где находится и что перед ней, потрясённо воззрилась на толпу, далеко внизу собравшуюся, причём стоя на очень высоком месте, Татьяна так и не увидела толпе этой края: до самого горизонта, и даже, кажется, за ним, во всех буквально направлениях – головы и головы…

Увидев Татьяну, толпа взорвалась ликованием.

– Кто это?

– Это те, кто будет сопутствовать вам.

– Кому нам? Сопутствовать в чём?

Спутники сказали, но Татьяна не поверила. А она здесь при чём? Разве ей место в ТАКОЙ свите?

Пожав плечами (помянув, естественно, одного из своих любимых писателей: всё когда-нибудь разъясняется), Татьяна, по совету Спутников, взлетела и сделала пару-тройку больших кругов над толпой, раскрыв перед этим центры энергии разума и сердца. Свет, кстати, излился такой при этом, что Татьяна сама прикрыла глаза.

– Ты всё меньше Татьяна и всё больше Звента, – сказали ей вслед Спутники. – И эти люди не Татьяну ждали, а Звенту, конечно же.

Паря всё расширяющимися кругами над толпой, Татьяна убедилась, что горизонт вовсе не был границей этого человеческого океана. Ей даже пришла в голову странная мысль, что если сделать виток вокруг Земли, то, вполне возможно, толпа так же плотно стоит по всей окружности планеты. По всей поверхности стоит.

– Конечно, стоит! – сказали Спутники. – Ты просто не представляешь себе количество тружеников Сил Света. Просто не представляешь силы Господа Твоего и того, сколько у Него воинов!

– Но ведь вы сколько раз заявляли, что нас очень мало!

– Работников, трудящихся на земле именно в это время мало. А мы и не отрицаем этого грустного факта. Здесь же собраны работники всех времён и народов…

Сразу же после этого Татьяна перестала участвовать в процессе. То есть та её часть, которая была Звентой, продолжала действовать в ином мире, а она, земная Татьяна, мгновенно вернулась в обычный свой облик и занялась привычными земными делами с таким спокойствием, словно не была ещё миг назад совсем в ином месте и мире. И только через некоторое время осознала это. Что её выставили, как нашкодившую школьницу. Не в первый, впрочем, раз.

Но она никогда не возражала, чтоб выставили. Это было, пожалуй, единственное действие Спутников, на которое Татьяна не обиделась ни разу. Более того, она многократно предлагала Спутникам выставить её совсем. Полностью. Окончательно и бесповоротно. Увы.