К. А. Терина - Фарбрика

«Король Анри IX выбрал наследника» – вот что будет напечатано во всю ширину первой полосы. Дальше в несколько строчек глубокая печаль о юном Анри IX, восхищение мужеством, с которым двенадцатилетний король держится перед лицом скорой смерти. Ещё ниже – непременная история вопроса.

«Все мы с замиранием сердца ждали решения Его Величества. Свершилось! Наследником назван пятилетний Николя Феллоу. По традиции Николя примет имя Анри и под этим именем станет десятым королём Гуанахани».

Рядом будет фотография моего сына.

Ещё, может, припишут внизу совсем мелко: «Напоминаем, что с завтрашнего дня и до вечера воскресенья, когда состоится коронация, все порты Гуанахани будут закрыты в честь праздника».

Слышу шаги за спиной. Шлёп-шлёп. Можно не оборачиваться, я знаю, кто это.

Док Сезар.

Точно, он.

И сразу быка за рога. Упрямый старик.

– Что будешь делать, парень?

– Иди к чёрту, док.

– Кашасой ничего не решить, Джо.

– Док, уйди, прошу. Видеть тебя не могу.

– Не будь дураком, Джо. Надо что-то делать. Ведь нельзя же…

Толкаю его – легонько, по моим меркам. Но док падает на мостовую.

Ударить такого – всё равно что ребёнка обидеть. Чёртов город, что ты со мной сделал. Я дерусь со стариками.

– Прости, док, – подаю ему руку.

Он встаёт, отряхивается, поправляет очки. Продолжает, точно ничего не произошло:

– Надо решать сегодня, Джо. Завтра будет поздно.

А то я не знаю.

– Когда закроют порт? – спрашиваю.

– Уже закрыли. И развесили праздничные флаги.

– Значит, моторку теперь никак не достать.

– Нет, не достать.

Я бы мог взять лодку Франсуа. Но – нет. В этом никакого смысла. Слишком медленная посудина. На такой далеко не уйдёшь.

– Ни за какие деньги не достать, – сокрушается док.

Как будто у меня есть деньги! Вот уж что неизменно в моей жизни, так это их отсутствие.

– Но можно украсть.

Док смотрит на меня таким специальным взглядом: мол, ты же вор, Джо. Что тебе стоит?

Люди в Порт-Анри ужасно упрямые. Если уж вбили себе в головы, что Джо Феллоу – первоклассный вор, разубедить их не получится. Они будут кивать, слушая твой рассказ, что на каторге ты оказался по чистой случайности, что присяжные – идиоты, судья – подлец, а адвокат – бездарный школяр, что сам ты ещё худший идиот, который собрался писать роман о парижском дне, но прежде вздумал собрать материал и лично, на собственной шкуре, испытать нелепый сюжет, что ни к самому ограблению, ни тем более к убийству того старика ты не имеешь отношения – всего-то ждал у машины и выкурил десяток папирос… Они будут кивать и лукаво улыбаться, но не поверят ни единому твоему слову. Джо Феллоу – первоклассный вор, но любит приврать, скажут они.

Говорю доку, чтобы он шёл спать.

Сам иду к матушке Симонэ. Её заведение работает круглосуточно.

Симонэ встречает меня лично. Усаживает в плетёное кресло. Приносит яичный коктейль и крепкий кофе. Эта старуха знает о мужчинах больше, чем любая другая женщина. Больше, чем знаем о себе мы сами.

– Монти наверху? – спрашиваю. Она пожимает плечами: а где же ему ещё быть.

Я подожду. Просто посижу здесь, главное – не уснуть.

Я так долго и внимательно таращусь на выцветшую фигурку Девы Марии в углу, что Симонэ начинает оправдываться: мол, давно пора выкрасить заново, да всё недосуг.

Не слушаю её, как не вижу блеклую Деву Марию.

Я сбежал с Адского острова, из самой охраняемой тюрьмы Французской Гвинеи, откуда, говорят, бежать невозможно. Неужели же я не придумаю, как выбраться с мирного тихого Гуанахани?

***

Когда неделю назад Сезар пришёл ко мне и сказал, что королём выберут моего Никки, я едва не поперхнулся ромом. Был вечер, мы устроились на веранде. Солнце тонуло в синеве моря. Чертовски красиво.

Мне никогда по-настоящему не нравился Порт-Анри. Это стыдное чувство – сродни ненависти к собственному отцу. Точнее, к отчиму. Порт-Анри принял меня как родного. Простил старые грехи. Дал жену. Сына. Товарищей. Согревал и кормил. Но за семь лет я так и не стал здесь своим. Две вещи примирили меня с этим городом: закат и мой сын.

Когда солнце скрылось, док начал рассказывать про Сек, и мне пришлось сходить за ещё одной бутылкой.

Мы с ним знакомы семь лет. Я, можно сказать, обязан ему жизнью. Только поэтому я не выпроводил его сейчас же, а вежливо выслушал весь этот бред.

Выслушал и сказал:

– Док, это полный бред.

– Ты никогда не задавался вопросом, почему тогда, семь лет назад, не выжил никто из твоих товарищей?

Чёрта с два я не задавался. Правда, своё недоумение формулировал иначе: почему выжил я?

Мы были настоящими трупами, когда добрались до Порт-Анри. Почти две недели в океане на трухлявой речной лодке, которую едва не утопил первый же шторм. Солнце и соль изранили кожу. От обезвоживания у меня начались галлюцинации. Сначала мне казалось, что я снова вернулся в карцер и остался один на Адском острове. Что всем каторжникам Французской Гвианы объявили амнистию, только меня забыли в сыром подвале, пропахшем гнилью. Я отчаянно и безответно выстукивал по дну лодки послания воображаемому соседу по блоку. Потом разговаривал с мёртвыми людьми. Они по очереди появлялись в лодке, садились напротив и молча смотрели. Я видел деда, который умер ещё до войны. Видел отца и мать. Немецкого солдата, которому я прострелил ногу. Девушку из Амьена, на которой обещал жениться. Перед каждым из них я был в чём-то виноват, и эта вина разъедала мою душу, как соль разъела кожу. Я каялся и молился, но ответом мне была тишина.

Услышав крики чаек, я ни на миг не усомнился, что это очередной мираж.

После такого путешествия не всякий здоровый человек встанет на ноги. А я здоровым не был. Я был бледным чучелом, которое выбралось под солнце после пяти месяцев в подвалах Адского острова, где во время прилива вода поднимается по пояс.

Мы бежали втроём. Я, Антуан и ещё один парнишка, имени которого я так и не узнал. Никто из нас не был обучен морскому делу, и это настоящее чудо, что нашу скорлупу принесло к берегу Гуанахани.

Порт-Анри. Мекка всех каторжников Французской Гвианы. Мечта, которая давала мне силы на Адском острове. Мираж морской пустыни. Рассказывали всякое. Но меня всегда интересовало одно: Гуанахани, в отличие от Тринидада, Кюрасао или Гренады, не выдаёт беглых преступников.

Когда я пришёл в себя в больнице Порт-Анри, мне сообщили, что товарищи мои мертвы. Чуда хватило только на меня одного.

Иногда думаю: может, я всё ещё там? В этой лодке? Умираю от обезвоживания и вижу сон?

– Я выслушаю твою версию, док. Но не обещаю в неё поверить. Сегодня ты явно не в себе.

– Это не версия, Джо. Когда вас привезли в госпиталь, первым делом проверили кровь. Из всех троих подходил только ты. Узнав об этом, Его Величество прислал личного врача.