Лариса Сафо - Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю

После салатной разминки в ресторанный зал тенью отца Гамлета проник Демьян Сергеевич Ненашев. Прибыл ставленник криминала на общий сбор инкогнито и как бы невзначай.

Как основное блюдо он был принят собранием под жидкие аплодисменты: не все городские «бугры» источали восторг по поводу его кандидатуры. Хозяин городских оптик комиссарской походкой прошествовал к центру зала – уверенность ему придавала относительная легальность его бизнеса. И пять авторитетных в определённых теневых сферах граждан города приступили к разговору под истомлённую жаром дичь.

– Демьян Сергеевич, как предвыборную уху варить будем? – со смешком в голосе начал дебаты вор в законе Катран, неожиданно продемонстрировав глубинное знание народного фольклора.

Непревзойдённый удильщик рыбы Демьян Сергеевич не растерялся, присел за стол и в тон любителя криминального лова отозвался:

– Нарвём укропа, подсечём карасиков и на эту мелочь поймаем щуку… Лишь бы зелени хватило!

Непосвящённому человеку могло показаться, что интеллигентные люди собрались на рыбалку с последующим потрошением трофеев. Трансформация блатного сленга в удобоваримый обывательский лексикон давалась закоренелым авторитетам с трудом, но предвыборный момент диктовал свои законы. Слишком многое было поставлено на краплёную карту, и криминал слился с бизнесом в едином речевом контексте.

Авторитет Щербатый тщательно зажевал лапку дичи и как бы ткнул обглоданную кость в объёмную грудь Ненашева когтистым заверением:

– «Зелень» будет!

– На счёт карасиков я что-то не понял. «Мочить» будем? – сдавленным в горле вопросом нежданно проявился ждущий коронации «беспредельщик» Могильный и отправил в рот кусочек сочившегося кровью бифштекса.

А Демьян Сергеевич внезапно ощутил холод лязгнувших наручников на запястьях и с твёрдостью дамасской стали возразил:

– Ни в коем случае! Рыбёшку эту на денежный кукан насадим, а с щукой придётся повозиться… У неё этим укропом гектар с гаком засеян, ещё щурёнкам на всю жизнь хватит!

Владелец дерябинских оптик завистливо вздохнул, протёр салфеткой близорукие глаза и как бы замшелым сомом встрепенулся:

– Да, мне вчера с аэропорта звонили – вроде похожий на мэра дядька ночью на Гоа улетел по чужой «ксиве». Может добровольно под корягу забился? Хотя партия порядка что-то не «гоношится» – он же от них кандидат, значит, Гарманюк в теме. Тут другое дело…

Неосознанно для себя сунувший в обывательскую речь полуворовские слова изюмом в булку Демьян Сергеевич огорчился. И радетель за малый и средний бизнес смял салфетку под рукой, осушил рюмку водки под хрустнувший на зубах маринованный огурчик и сдал подельникам близким ему по духу капиталистов:

– Наша бизнес-элита задумала народ «взлохматить» повышением тарифов ЖКХ, ценами на продукты и услуги. Дабы взялся за топоры и вилы! Мнится им новая буржуазная революция по типу февральской заварушки в прошлом веке. Большевиков на горизонте не наблюдается, вот они под шумок власть и захватят. А нам останутся объедки…

И чуть не поперхнувшийся сочной оливкой косноязычный авторитет Перчённый вдруг подал голос в ответ на опасения теряющего зрение Ненашева:

– Знающие люди что пишут? Когда Керенского спросили об условии сохранения царской России, то он со всей откровенностью ответил: «Меня надобно было расстрелять!»

После оброненных в салат покаянных слов властителя либеральных умов прошлого века участники слёта так и застыли алебастровой девушкой с веслом. Сам опростоволосившийся авторитет с силой ударил кулаком по не раз битой в разборках скуле и сквозь брызнувшие слёзы полузадушенным голосом побожился:

– Век свободы не видать! Это не мой «базар», у меня что-то в башке тренькнуло…

Присутствующие с лёгкостью поверили не окончившему и десяти классов общеобразовательной школы «корешу», но настоятельно рекомендовали закрыть «пасть» и больше не «вякать». А осрамившийся «бугор» прикинулся болотной кочкой и до окончания банкета не высовывался.

Давящую атмосферу разрядила взлетевшая к навесному потолку бутылочная пробка, а сопутствующая ей пена щедро окатила обезноженную дичь на столе. И тогда слово взял степенный авторитет Шишка, поблёскивая матовой макушкой подобно драгоценному камню в мусорном ведре:

– Нам кровавый «кипиш» ни к чему. Налетит национальная гвардия и отправит всех на цугундер. И нас заодно. А наша бизнес-элита думает, что если бы в одна тысяча девятьсот седьмом году Ленин при бегстве из России по неокрепшему льду Ботнического залива провалился в полынью, то и октябрьского переворота не было бы? Так может рассуждать только подслеповатый фраер!

Последняя фраза ещё не успела слететь с его прикушенных губ, как всю степенность авторитета майским ветром сдуло. Он вскочил, нацелил вилку в кадык Перчённого и разразился площадной бранью. А мышечная масса повскакала с мест и приняла бойцовскую стойку дзюдоистов. Рты участников слёта как будто тестом залепило – каждый боялся высказать что-то непотребное с чужого голоса.

Одновременно авторитеты жестами призвали возбудившуюся охрану успокоиться и воткнули наточенные ножи в остывшую на блюде дичь. Ибо политический момент требовал консолидации общих усилий, а не разобщённости по узколичным мотивам.

А в это время к ужасу притихшего на стуле Демьяна Сергеевича в его голове майскими колоннами пошли титры: «Переворот – это когда у власти меняются люди, но ничего не происходит кардинального. Одна тысяча девятьсот семнадцатый год полностью изменил историю России. Были уничтожены все сословия, и родилось бесклассовое общество. Временное правительство развалило Российскую империю, а большевики её вновь собрали. Из руин и крови. А либералы в одна тысяча девятьсот девяносто первом году повернули историю России вспять. Через разрушения и падение перед Западом на колени».

И тут в унисон его потусторонним мыслям криминальная шестёрка Мозговитый как бы в оправдание своей фамилии с застывшей в руках вилкой выдал:

– Царский генерал-лейтенант Яков Слащёв был ярым монархистом и любимцем «чёрного барона» Врангеля. Он казнил красноармейцев сотнями. Бежал в Турцию, но скоро вернулся в советскую страну. Так вот он писал в дневнике: «Красные – мои враги, но они сделали моё дело, возродили великую Россию. А как они её назвали – мне на это плевать». Поэтому треть царских офицеров присягнули большевикам, а дореволюционные полковник Шапошников и генерал Брусилов навечно покрыли себя славой как красные военачальники в Великую Отечественную войну.

После произнесённой речи потерявший всякую надежду стать авторитетом элемент свернул столовый прибор трубочкой и сполз со стула на пол дырявым мешком с бататом. Ненашев полил голову шипучим напитком из обезглавленной бутылки и наваждение прошло. После чего владелец дерябинских оптик в образе открывшего в себе второе зрение слепца с достоинством поднялся со стула под вздыбленные брови криминалитета. Обтерев бумажной салфеткой липкие щёки, Демьян Сергеевич бросил обозлённым на «Антанту» юнкером её на стол.