Лариса Сафо - Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю

Политический обозреватель газеты Гладышев Аркадий Самуилович вторгся в кабинет с горящими огнём Прометея глазами. Он подскочил к шефу угольком и пыхнул в его лицо пламенной речью:

– У нас выборы мэра намечаются! Давайте организуем круглый стол с участием всех кандидатов на пост градоначальника! А перед этим наскребём на каждого досье с описанием колоритных подробностей, включая национальную принадлежность. Пусть покрутятся ужами на сковородке, то-то поддадим им жару!

Редактор придал своему лику квадратный вид и извлечённым из больного зуба корнем возразил:

– Как бы потом этой сковородкой нам по башке не настучали! У меня сейчас массы были – волнуются очень. Правда, лезть на баррикады не рвутся – как бы чего не вышло. Ещё бы! Китайский народ кончиной страны Советов привился, а российский – топотом натовских сапог у наших границ. Однако, от национализма-то прививки нет. Не хватало ещё, чтобы эта зараза в наши поры проникла. Иди отсель, и больше не провоцируй…

Между тем объявленные внеочередные выборы хозяина города, опубликованные списки кандидатов на пост градоначальника в утреннем выпуске местной газеты «Особый путь» новгородским колоколом пробудили город от многолетней спячки. График теледебатов подобно вселенскому потопу грозил поглотить дерябинский люд, смывая плотины здравого смысла и исторической памяти. Кое-где запестрели плакаты с одухотворёнными изображениями кандидатов в мэры, загомонили призывные мегафоны, забубнили моторы передвижных автолавок с крупой и давно вышедшими на пенсию курами.

Едва полуденное ярило разошлось в полную силу, как лидер молодёжного объединения «Интернет-нет!» Ванька Васнецов уже засел с подвижниками в штабе, который разместился в бывшем Доме пионеров. Тот являл собой типичный образчик архитектуры послевоенного периода. Ничто в его облике не изменилось с прошлого года как снаружи, так и внутри. Всё также величественны были колонны при входе, устремлена ввысь треугольная крыша, широки лестницы и железнодорожной веткой длинны гулкие коридоры.

Ещё вчера Иваново движение носило чахоточный характер, не ставило перед собой политических целей и не прибегало к запрещённым методам борьбы. Но помещённый по облыжному обвинению в смертоубийствах гимназисток прошлым летом в местный каземат Васнецов вышел из его горнила закалённым борцом с англосаксонским игом. И внеочередные выборы мэра пришлись ему как нельзя кстати – он выдвинул свою кандидатуру на этот пост. Тем паче, что на агитацию ему и тратиться не приходилось.

Украшенный мозаикой фасад бывшего Дома пионеров зарисовками социалистического прошлого наглядно свидетельствовали о сущности его взглядов. Вот Ильич несёт бревно на субботнике, далее комсомольцы строят БАМ, ближе к крыльцу – космодром с взмывшим в небо космическим кораблем на фоне суровой сцепки рабочего и колхозницы.

Лидер молодёжного движения шёл на выборы умеренным социалистом, ибо был последовательным противником насилия над государственной властью. В своих действиях и речах он выступал скорее маляром, чем дизайнером: ратовал за лёгкий косметический ремонт, а не за радикальную смену декораций. Наскоро созданный гуашью собирательный образ чиновника на плакате украшал левую стену штаба с надписью «Пасут брюхо в роскоши» и подписью – Ян Гус.

Ванька Васнецов собирался апеллировать в пропаганде привлекательности своих взглядов к историческому опыту всего человечества. Как раз сейчас ивановские соратники штудировали книгу Томаса Мора «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии» и добросовестно её конспектировали, высунув от напряжения кончики языков. А шустрая девчушка в крепдешиновом платье вслух цитировала выдержки из статьи Дидро «Собственность».

Сам кандидат в градоначальники с упоением читал работы французского социалиста-утописта Шарля Фурье, периодически вскакивая с мягкого офисного кресла и нервически жестикулируя. Правда, Ванька не собирался следовать его примеру. Тот в течение 30 лет посылал свои книги о справедливом устройстве государства капиталистам, императорам, банкирам и русскому царю Николаю I. На протяжении всей жизни он трогательно ждал сильных мира сего ежедневно в двенадцать часов дня у себя дома. Вестимо, никого так не дождался.

И тут внезапно открывшаяся дверь втолкнула внутрь помещения половозрелого недоросля Фёдора Кулешова. Он потряс колеблющимися листочками в руках и тамбурином отбарабанил:

– Нашёл! Оказывается, не только Европа была заражена бациллой социализма, но и Китай! В девятнадцатом веке китайские повстанцы в Гуанси провозгласили своё государство – «Небесное государство великого благоденствия» и опубликовали свою земельную программу. Да, ещё незаконный сын царя Пергамы Аристоник в дохристианские времена пытался создать «Солнечное государство»!

Ванька Васнецов сдвинул брови линией противотанковой траншеи на прибалтийской границе и в позе выступающего в сенате патриция грозно вскинул головой:

– Ты считаешь социализм заразной болезнью? Смотри, как бы тебя не постигла участь революционера – провокатора Азефа. Между прочим, похоронили его в Берлине в безымянной могиле за №446. Этот номер надобно на лбу всех идейных перерожденцев высечь!

Фёдор Кулешов ощутил пробежавшие мурашки по спине и посрамлённым плебеем присел на краешек стула со словами:

– Это у меня случайно вышло…

После отповеди своего вождя все члены штаба погрузились в чтение. Шурша шёлком платья, даже пламенная соратница его Марина Зубцова преданно примолкла.

Тем временем бомж Захарка, а по паспорту Захар Тимофеевич Красин, вырвался из местного каземата. Попал он туда ещё в прошлом году по собственному хотению из-за намеренного побития в супермаркете бутылок виски «Белая лошадь». Вести о внеочередных мэрских выборах дошли до него с воли и стены узилища стали ему тесны: бывший учитель истории возомнил себя французским завоевателем в будущей военной кампании по овладению постом мэра близким ему по духу соратником.

Упорхнуть ласточкой на свободу из городского каземата Захарке поспособствовала дерябинская правозащитная организация «Доколе?». Она в судебном заседании билась за него аки лев, представив доказательства преследования господина Красина по политическим мотивам. Якобы тот беспощадно искоренял мат из русской речи и на этом поприще подвергся остракизму со стороны местных бичей. Те были негласными осведомителями оперов и по наущению стукачей повязали Захара Тимофеевича по клеветническому извету.

Упавший духом после перепалки с употребляющим исключительно ненормативную лексику сантехником судья благосклонно выслушал доводы адвокатов. И вызывающе натянутая версия произвела на него обильное ассоциациями впечатление, хотя от истины была также далека, как далёк Млечный путь от местного тракта.