Елена Коротаева - Канадские зарисовочки. Рассказы и миниатюры

На других фотографиях большие парни – старшеклассники с каменными лицами охотились вместе со взрослыми, потом резали и снимали шкуру с убитого оленя, держа в руках окровавленные громадные ножи, потом разделывали здоровенных рыб, пойманных в озере, которое кругом… кругом и кругом, а если посмотреть на карту, то просто жуть берет.

Летние каникулы Наташа с Димой проведут здесь, дома и сгоняют на неделю, на Кубу погреться, потому как намерзлись: зимой на острове, где находится резервация, часто бывало минус 50 градусов. Выкроили вечер и для нас, приехали пообщаться и показать фотографии острова, который находится в трех часах лёту от Торонто прямо на север, и где ближайший большой продуктовый магазин находится в 700 км. На острове есть один маленький магазин и клиника, куда врач прилетает раз в две недели, а зубной – раз в 2 месяца.

Вы спросите: «А нафига козе такой баян?» Ответ один – Наташа обожает свою профессию, она очень любит быть школьной учительницей. И хоть убейся, хоть стреляй в нее из рогатки, хоть куда ее склоняй и хоть куда отправляй – всегда и везде она становится на свою любимую ступеньку и вдохновенно танцует на ней чечетку, сияя от счастья и держа в руке гору тетрадей с контрольными.

Она преподавала английский в родном Петербурге, в Израиле, потом там же на высокой горе в городке друзов, говорящих по-арабски, куда никто из наших не хотел, да и вообще… кто их знает – арабы все-таки. А они приняли ее как родную, и Наташа застряла у них лет на семь, объясняя английские правила на иврите.

Я как-то спросила: «А переводы на доске на иврите пишешь?»

«Да нет, говорит, я немножко арабскую вязь подучила»…

Теперь ее тексты стали другими. Наташа причитала: «Лапочки мои неразговорчивые, сфинксы мои каменные, все лето их не увижу. Они у меня уже играют Шопена и Брамса».

В Канаде до резервации она тоже преподавала английский и музыку, но часов было мало, не очень была загружена. В 45 лет моя героическая подруга поступила в университет нашего местного Лондона в провинции Онтарио и через два года получила еще один диплом. Это был диплом учительницы истории Канады (вы скажете: «тоже мне крутая история…", ведь Канада получила статус независимого государства под наблюдением английской королевы в 1867 году). Но индейцы-то жили здесь 10 тысяч лет назад.

Этот диплом дает право преподавать и остальные предметы, поскольку за плечами Наташи был еще и российский университет, и годы учительского стажа.

Поэтому, когда возникло предложение от индейцев преподавать там все от английского и музыки до математики, физики и истории религий, глаза ее загорелись неугасимым блеском, и Диме стало ясно, что его не угасить, надо увольняться и ехать с ней. Кто же отпустит любимую жену в такие дикие края одну? Работы для него там, само собой не было кроме как дом охранять, чинить все что сломается, ну и так… присутствовать. Все говорили: «Может ну их…» Дима отвечал: «Уж очень она любит школу».

В дальнейшем Наташа научила его, и кое-что готовить, и тетради проверять, но, когда мы их провожали три года назад – Диму все в один голос назвали «декабристкой». Дожидаясь жену из школы, Дима-декабристка научился разным ремеслам, например, скачиванию с компьютера на диски всякой всячины. Привез нам на диске замечательный концерт, под который мы весь вечер примеряли меховые тапочки и серьги с перьями, попивая индейский чай «от всего» с Киевским тортом из русского магазина. «Дай, Пастернак, смещение дней!!!»

Мы познакомились с Наташей в начале девяностых в северном израильском городке, где «из нашего окна Иордания видна, а из вашего окошка – только Сирия немножко», впрочем, из моего окна была видна не только Сирия, но и Ливан, и высокая гора со снежной вершиной, который до апреля иногда не таял, а про Иорданию я приврала, чтобы не портить рифму всем известной переделки.

Тогда мы делали свои первые ошибки, которые полагается сделать по молодости лет в новой стране, дабы непоколебимым оставался закон: каждый вновь прибывший должен обязательно съесть свою порцию… иначе неправильно. И все. Неправильно. Там же кругом советчики.

Вы думали, что Страна Советов – это Россия и все, что было к ней прикреплено? Нет. Это Израиль. Там, невозможно что-то делать, например, поднимать домкратом машину, чинить компьютер, кроить юбку, все что угодно… в публичных местах только по одной причине – сразу подойдет много людей, и все будут советовать, как правильно. Все переругаются между собой, разнервничаются, и у всех поднимется давление.

Советчики приходили и к нам в группу, где мы изучали иврит. Пришел, вернее снизошел один богатый, известный в городе, процветающий… с красивой бородкой, золотыми килограммовыми часами и цепочкой на шее, шортах и расстегнутых сандалиях и стал советовать: «Вы, адвокат – переучивайтесь на бухгалтера, вы, тренер по фехтованию… я вас умоляю, здесь неспортивная страна, шахматы – наш вид спорта – переучивайтесь на оператора станков с программным управлением.» Ко мне обратился:

– Что? Преподаватель английского… переводчица? Кому вы нужны, душенька? Здесь английским свободно владеет любой старшеклассник, это второй язык в стране. Идите скорее и записывайтесь на курс специалистов по проверке и контролю качества!

– Качества чего? – говорю и чувствую, что во мне просыпается пантера Багира из мультика «Маугли».

– Да всего! Вы не сможете преподавать английский даже в садике. Можете стать экономистом или бухгалтером.

– Да из меня бухгалтер как из вас.…

В глазах у меня потемнело, потом покраснело. Последнее, что помню это удивление и восторг в его масляных темно-карих глазах.

Тем не менее, бред подействовал, и мы с Наташей оказались на полугодичных курсах менеджеров гостиниц. Идиотизм полный, но советы, советы… первая эмиграция. Наташа потом один месяц поработала в гостинице, а я, сдав пятичасовой экзамен на иврите, не работала по этой славной профессии ни дня.

В тот же год она уже работала в школе, а я учила английскому взрослых израильтян по программе ОРТ. Через 10 лет, приехав в Канаду мы уже ничьих советов не слушали.

На днях вечером мы сидели с Наташей и вспоминали наши первые ошибки, энергию с которой мы их совершали и молодость. Она тогда всегда ходила по городу с двумя красивыми мальчиками с тонкими чертами и кудрявыми волосами, сыновьями, а я с дочкой.

Сейчас ее мальчики ростом под два метра выучились в университетах, а появившаяся позже дочка еще учится в другом городе. Все трое детей разъехались, и образовалось у них с Димой «empty nest – опустевшее гнездо». Тут-то и подоспело приглашение свыше в резервацию к индейцам.